История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

30 апреля 1946 года Г.Ф. Александров писал А. Жданову, что в третьем номере журнала «Октябрь» будет опубликована острая статья Ф. Панфёрова «О черепах и черепушках», в которой прямо говорится о том, что «советская литература якобы отдана во власть литературных чиновников, людей невежественных и неквалифицированных. Автор именует их «черепками» и «черепушками» (Там же. С. 189). Снятие Д. Поликарпова, видимо, повлияло и на Г. Александрова – дважды Панфёров отсылал свою статью в Управление пропаганды, ему давали указания, но он не стал перерабатывать «и настаивает на опубликовании статьи». А. Жданов решает опубликовать материал, но тут же отдаёт распоряжение «Правде» раскритиковать эту статью. Так и вышло: статья Ф. Панфёрова была опубликована в журнале «Октябрь» (1946. № 5), а 24 июня 1946 года «Правда» напечатала статью О. Курганова и А. Колоскова «Об «исповедях и «проповедях» в журнале «Октябрь», в которой подвергла критике «вредные взгляды» Панфёрова.

В это время по многим пунктам ухудшалось положение Советского Союза во внешней политике, приходилось бороться и защищать свои национальные интересы, перестановка кадров в управлении страны и партии тоже мало что дала, страсти между ближайшими сторонниками Сталина по-прежнему накалялись, а нужно было думать об атомной бомбе, которая усиленным образом готовилась в США, создавать отечественный центр ядерного оружия, Арзамас-16, привлекать выдающихся учёных, а в Америке попробовать проникнуть в центры разработки атомной бомбы.

13 апреля 1946 года состоялось заседание Политбюро под председательством Сталина, рассматривались вопросы идеологической и литературной обстановки. «Пытаясь любым способом, даже явно иррациональным, компенсировать столь вопиющий провал своего курса прежде всего в глазах населения СССР, – писал Ю. Жуков, – Сталин на заседании ПБ 13 апреля попытался сделать козлом отпущения всё то, что называлось сферой идеологии, – печать, издательства, литературно-художественные журналы, ССП, театры, даже музеи. Он выступил с большой речью о «признании работы в области идеологии как работы, имеющей серьёзные недостатки и серьёзные провалы». Не ограничившись общими рассуждениями, Сталин привёл конкретные примеры: отметил, что «даже сама «Правда» не высказывается ни по одному вопросу внешней политики»; как негативное явление оценил творчество режиссёра Таирова, руководителя Московского камерного театра; разбирая произведения, опубликованные в «толстых» журналах, самым худшим из них назвал «Новый мир», счёл ошибкой появление в «Звезде» повести Григория Ягдфельда «Дорога времени». Не забывая ни на минуту об усиливавшейся словесной дуэли с Вашингтоном и Лондоном, Сталин высказал необычное предложение: «Нельзя ли иметь в Ленинграде орган «оппозиции», чтобы критиковать союзников и своих».

Но что бы ни затрагивал Сталин в своём выступлении, почти всё сводил к отсутствию настоящей критики. «Никакой критики у нас нет, – заметил он, говоря о литературе, – и те критики, которые существуют, являются критиками на попечении у тех писателей, которых они обслуживают, рептилиями по дружбе. Задача их заключается в том, чтобы хвалить кого-либо, а всех остальных ругать». Как панацею он предложил критику «объективную, независимую от писателей». А «маховиком, который должен завертеть всё это дело, должно явиться Управление пропаганды». Сталин дал последнему на подготовку необходимых мероприятий три месяца» (РЦХИДНИ. Ф. 17. Цит. по: Жуков Ю. Сталин. Тайны власти. С. 355–356). Было принято решение «поручить т.т. Жданову и Александрову представить предложения о мероприятиях по значительному улучшению руководства агитпропработой и по улучшению аппарата Управления пропаганды ЦК ВКП(б) (РЦХИНДИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1057. Л. 2. Цит. по: Бабиченко Д.Л. Писатели и цензоры. С. 116).