История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

В повести «Росстани» рассказано о том, как разбогатевший Данила Степанович к старости стал изнемогать в Москве, «стал прихварывать и киснуть», его сын Николай Данилович хорошо вёл дела, а у него то ноги болели, то сон пропадал. Предлагали ему заграничное лечение, но он отказался и задумал поехать на родину. Сын съездил в Ключевую, отремонтировал дом, завёл хозяйство, нанял работников. И вот Данила Степанович приехал в родную Ключевую под око обрадованной сестры Арины, у которой бывали и внуки его. Вся жизнь его прошла перед ним. Видел он, как греется на завалинке его сосед Семён Иваныч Морозов, а сейчас имя его стёрлось из памяти, стёрлись черты «особливого человека»: «Оставил он в прошлом все отличавшие его от прочих людей черты, оставил временное, и теперь близкое вечному начинало проступать в нём… и уже чуяли в нём зоркие бабьи глаза близкое смёртное, тронувшее землёй лицо» (Там же. Т. 1. С. 162). Ну как не поговорить с этим соседом, почти ровесником, да и сын его работает у Николая Даниловича. При виде Данилы Степановича Семён Морозов снимает шапку, он почти ничего не слышит, они с трудом вспоминают прошедшую жизнь. Данила Степанович радуется увиденному, поют соловьи, вот он рассердился, когда увидел, как «неумело, по-бабьи» копает Степан, взял лопату, копнул два раза, устал: «На земле живёшь, а земного дела не знаешь!» По календарю и по приметам высчитал, что он проживёт здесь двенадцать лет. И события мелькают одно за другим, и он видит, как жизнь прекрасна и удивительна. Но приметы не помогли: смерть наступила мгновенно и неотвратимо, так в кресле, посматривая на свежие огурчики, и скончался. А накануне оделял всех нищих и скорбящих своими подарками.

Вскоре Ивана Шмелёва поставили в один ряд с талантливыми И. Буниным, А. Куприным, С. Сергеевым-Ценским, Б. Зайцевым, А.Н. Толстым.

В 1912 году издательство «Знание», несколько лет существовавшее без редакторского диктата А.М. Горького, в то время как Пятницкий не справился с делами, завершило свою деятельность. Но «Среда» существовала, и вот несколько писателей-реалистов из этого общества, Н.С. Ангарский (Клестов), И. Белоусов, И. Бунин и Юлий Бунин, Шмелёв, Вересаев, Крашенинников, Серафимович, Телешов и Тимковский, создали издательство писателей в Москве и зарегистрировали его как «Книгоиздательство писателей в Москве – Торговый дом «Д.Я. Голубов и С.Д. Махалов», как коммерческое предприятие во главе с членами товарищества «Среда» Голубовым и Махаловым. Сначала вышел сборник издательства «Слово», в котором В. Вересаев заявил, что новое издательство намерено издавать произведения, в которых будет изображена современная жизнь в её социальных противоречиях и конфликтах, с её современными образами человека и природы. Критики тут же признали, что это будет издательство писателей-реалистов. Так появился «Суходол» Ивана Бунина, «Человек из ресторана» Ивана Шмелёва и «Избранные рассказы» Ивана Новикова (1877–1959, сын помещика, автор романов «Пушкин в Михайловском» (1936), «Пушкин на юге» (1943), затем оба романа вышли под общим названием «Пушкин в изгнании» (1947).

Заявив о себе как о коммерческом предприятии, книгоиздательство за три предвоенных года выпустило три тома сочинений Ивана Шмелёва, дав ему возможность поехать на Кавказ летом 1913 года. А вернувшись в Москву, Шмелёв задумал написать пьесу «Догоним солнце». Ольга Сорокина рассказывает об увлечении Ивана Шмелёва драматургией, о постановке его пьес в театрах, но тут же приводит и письмо Леонида Андреева, в котором «резко и безапелляционно» говорится об этих пьесах: «Подтвердилось то, что я писал о затхлости московской жизни: до чего затхлы эти «Паи» (пьеса «На паях» И. Шмелёва. – В. П.), точно открыл шкаф с дедовским платьем или к букинисту забрёл. До чего ужасны эти светлые личности, до чего человек отстал на своём Коровьем Валу (угол 3-го и 4-го Коровьих переулков), до чего разительно отсутствуют высшие цели и высшее сознание. Точно горохом из детского пистолетика, стреляет и сам падает. Так я и Шмелёву написал, жаль будет, если рассердится: он очень хороший человек и большой талант. Но ободран жизнью и мнителен» (Реквием. С. 126).

Шмелёв был и в самом деле мнителен. Здесь уместно упомянуть и о некоторых других чертах его характера: «о глубокой чувствительности, которая скрывалась под ничем особо не привлекательной внешностью, о добродушном юморе и понимании людей. К этому следует добавить чрезвычайный дар живой, острой речи. Нервный, страстный, легко загорающийся по поводу как серьёзных, так и пустячных причин и очень общительный – вот каким запомнился Шмелёв своим современникам… Судьба маленькой птички, выпавшей из гнезда, волновала его не меньше крупного политического конфликта» (Сорокина О. Московиана. Жизнь и творчество Ивана Шмелёва. С. 72–73).