История русской революции. Том 2(2). Октябрьская революция

Что Учредительное собрание отходит на второй план, об этом Ленин предупреждал с апреля; однако ни он сам, ни партия в целом в течение всего 1917 года формально не отказывались от идеи демократического представительства: нельзя было с уверенностью утверждать заранее, как далеко зайдет революция. Предполагалось, что, взяв власть, советы успеют достаточно скоро завоевать армию и крестьян, так что Учредительное собрание, особенно при расширении избирательного права (Ленин предлагал, в частности, снизить возрастной ценз до 18 лет), даст большинство большевикам и лишь формально увенчает советский режим. В этом смысле Ленин говорил иногда о "комбинированном типе" государства, т. е. о приспособлении Учредительного собрания к советской диктатуре. На самом деле развитие пошло иным путем. Несмотря на настояния Ленина, ЦК не решился, после завоевания власти, отложить на несколько недель созыв Учредительного собрания, без чего нельзя было ни расширить избирательное право, ни, главное, дать крестьянам по-новому определить свое отношение к эсерам и большевикам. Учредительное собрание пришло в столкновение с советами и было распущено. Враждебные лагери, представленные в собрании, вступили в состояние гражданской войны, длившейся годы. В системе советской диктатуры для демократического представительства не нашлось и второстепенного места. Вопрос о "комбинированном типе" оказался практически снят. Теоретически он, однако, сохранил все свое значение, как показал впоследствии опыт независимой партии в Германии.

В 1924 году, когда Сталин, повинуясь потребностям внутрипартийной борьбы, впервые попытался самостоятельно оценить опыт прошлого, он взял под защиту "комбинированное государство" Зиновьева, ссылаясь при этом — на Ленина. "Троцкий не понимает… особенности большевистской тактики, фыркая на теорию сочетания Учредительного собрания с советами, как на гильфердинговщину", — писал в свойственной ему манере Сталин. "Зиновьев, которого Троцкий готов превратить в гильфердинговца, целиком и полностью разделял точку зрения Ленина". Это значит, что через семь лет после теоретических и политических боев 1917 года Сталин совершенно не понял, что у Зиновьева, как и у Гильфердинга, дело шло о согласовании и примирении власти двух классов, буржуазии — через Учредительное собрание, пролетариата — через советы; тогда как у Ленина речь шла о комбинировании учреждений, выражающих власть одного и того же класса, пролетариата. Идея Зиновьева, как тогда же разъяснил Ленин, — была противоположна самым основам марксистского учения о государстве. "При власти в руках советов… — писал Ленин 17 октября против Зиновьева и Каменева, — "комбинированный тип" все признали; но протащить теперь под словечком "комбинированный тип" отказ от передачи власти советам… можно ли подыскать для характеристики этого парламентское выражение?" Мы видим: для оценки идеи Зиновьева, которую Сталин объявляет "особенностью большевистской тактики", будто бы не понятой Троцким, Ленин затрудняется даже найти парламентское выражение, хотя чрезмерной мнительностью на этот счет он совсем не отличался. Через год с лишним Ленин писал применительно к Германии:

"Попытка совместить диктатуру буржуазии с диктатурой пролетариата есть полное отречение и от марксизма, и от социализма вообще". Да и мог ли Ленин писать иначе?