История русской революции, том 2, Октябрьская революция

Особенно сокрушительно июльский кризис ударил по петроградскому гарнизону. Солдаты политически далеко отставали от рабочих. Солдатская секция Совета оставалась опорою соглашателей в то время, как рабочая уже шла за большевиками. Этому нисколько не противоречил тот факт, что солдаты проявляли особую готовность потрясать оружием. В демонстрации они играли более агрессивную роль, чем рабочие, но под ударами далеко откатились назад. Волна враждебности к большевикам взметнулась в петроградском гарнизоне очень высоко. "После поражения, - рассказывает бывший солдат Митревич, - не являюсь в свою роту, а то там можно быть убитым, пока пройдет шквал". Как раз в наиболее революционных полках, шедших в передних рядах в июльские дни и попавших поэтому под наиболее свирепые удары, влияние партии так упало, что восстановить в них организацию оказывалось невозможным и через три месяца: от слишком сильного толчка эти части как бы морально искрошились. Военной организации пришлось сильно свернуться. "После июльского поражения, - пишет бывший солдат Миничев, - на Военку посматривали не очень дружелюбно не только товарищи из верхов нашей партии, но и некоторые районные комитеты".

В Кронштадте партия недосчитывала 250 членов. Настроение гарнизона большевистской крепости сильно упало. Реакция докатилась и до Гельсингфорса. Авксентьев, Бунаков, адвокат Соколов прибыли для приведения большевистских судов к раскаянию. Кое-чего они достигли. Арестами руководящих большевиков, использованием официальной клеветы, угрозами удалось добиться изъявления лояльности даже со стороны большевистского броненосца "Петропавловск". Требование [234] выдачи "зачинщиков" было во всяком случае отвергнуто всеми судами.

Не многим иначе шли дела и в Москве. "Травля буржуазной печати, - вспоминает Пятницкий, - подействовала панически даже на некоторых членов Московского комитета". Организация после июльских дней численно ослабела. "Никогда не забыть, - пишет московский рабочий Ратехин, - одного убийственно тяжкого момента. Собирается пленум (Замоскворецкого районного Совета)... Наших товарищей-большевиков, смотрю, маловато... Вплотную подходит ко мне Стеклов, один из энергичных товарищей, и, чуть выговаривая слова, спрашивает: правда ли, что Ленина привезли с Зиновьевым в запломбированном вагоне? правда ли, что они на немецкие деньги? Сердце сжималось от боли, слушая эти вопросы. Подходит другой товарищ, Константинов: Где Ленин? Улетел, говорят... Что теперь будет? и так далее". Эта живая сцена безошибочно вводит нас в тогдашние переживания передовых рабочих. "Появление документов, опубликованных Алексинским, - пишет московский артиллерист Давыдовский, - вызвало страшную сумятицу в бригаде. Наша батарея, самая большевистская, и то зашаталась под напором этой гнусной лжи... Казалось, что мы потеряли всякое доверие".

"После июльских дней, - пишет В. Яковлева, бывшая в то время членом Центрального Комитета и руководившая работой в обширной Московской области, - все доклады с мест в один голос отмечали не только резкое падение настроения в массах, но даже определенную враждебность их к нашей партии. Были довольно многочисленные избиения наших ораторов. Число членов сильно уменьшилось, а некоторые из организаций даже вовсе перестали существовать, особенно в южных губерниях". К середине августа еще никакого заметного изменения не произошло. Идет работа в массах за удержание влияния, роста организаций не наблюдается. По Рязанской и Тамбовской губерниям новых связей не завязывается, ячеек большевистских не возникает; в общем - это вотчины эсеров и меньшевиков.

Евреинов, ведший работу в пролетарской Кинешме, вспоминает, какая тяжелая обстановка создалась после июльских событий, когда на широком совещании всех общественных организаций ставился вопрос об исключении большевиков из Совета. Отлив из партии принимал иногда столь значительные размеры, что лишь после [235] новой регистрации членов организация начинает жить правильной жизнью. В Туле, благодаря предварительному серьезному отбору рабочих, организация не испытала утечки членов, но спайка ее с массами ослабела. В Нижнем Новгороде, после усмирительной кампании, проведенной под руководством полковника Верховского и меньшевика Хинчука, наступил резкий упадок: на выборах в городскую думу партии удалось провести только 4 депутатов. В Калуге большевистская фракция считалась с возможностью своего устранения из Совета. В некоторых пунктах Московской области большевики оказывались вынуждены уходить не только из советов, но и из профессиональных союзов.