История русской риторики. Хрестоматия

§ 98. Самый план и ход мыслей оратора в те минуты, когда он готовится говорить пред судиями и народом, служат доказательством, на чем основывается будущее торжество его. Сперва произносит он втайне свое мнение, потом требует отчета от самого себя, почему он так думает. Если первые ответы его неудовлетворительны, он, согласно учению Цицерона, приводит их к вопросам постоянным и вечным, т. е. к истинам общим. Таким образом, оратор, отвечая на собственные вопросы и разрешая самим им предложенные возражения, неприметно из простого предложения составляет полный трехчленный силлогизм, из силлогизма пятичленный довод (quinque‑partita argumentatio), о котором предлагали правила Аристотель и Феофраст и который вообще был весьма уважаем древними. Цицерон также употреблял его не без цели, ибо он сам доказывал его важность в своем сочинении об изобретении. Сей отзыв его повторен и в приписываемой ему Риторике к Гереннию.

§ 99. Выше замечено, что суждение или предложение в собственном смысле не что иное есть, как скрытое умозаключение или следствие скрытого силлогизма; следовательно, при рассматривании частей пятичленного довода могут возникнуть новые вопросы, из решения коих должны составиться новые умозаключения. Таков ход мыслей оратора: он не прежде останавливается, как по открытии доводов очевидных, кои не требуют уже никаких новых пояснений.

§ 100. Но все сии подчиненные доводы суть лишь одного главного умозаключения или различные способы проявления одного и того же ума; следовательно, и самая ораторская речь (oratio) не что иное есть, как ум в действии, – ум, постепенно раскрывающийся и облекаемый в слово (ore expressa ratio). Вот из каких стихий составлялись грозные тучи Периклова красноречия, разражавшиеся над Грецию молнией и громами! Ими Демосфен разрушал замыслы Филипповы и вития римский торжествовал столь долгое время на торжищах, в сонмах народных и в Сенате.<… >

Вопросы и задания

1. На каком основании А. Г. Глаголев выводит представление о словесности из психологии?

2. А. Г. Глаголев последовательно определяет термины язык, поэзия, красноречие. С какими внутренними понятиями соединяет их автор? Какую роль играют сила впечатления, воображение, вкус, фантазия, сила ума в формировании словесного дара?

3. Что включает в себя наука словесности! Какие законы рассматривают наука о языке, поэзия и красноречие? Какие учения входят в теорию словесности?

4. Как А. Г. Глаголев определяет язык!

5. Как определяются основания ораторского искусства? Как вы понимаете выражение «ум в действии»?

И. И. Давыдов Чтения о словесности (1837)

Иван Иванович Давыдов (1794–1863) – филолог, iA./философ, логик, математик, деятель просвещения, заслуженный профессор русской словесности в Московском университете, директор главного педагогического института в Санкт-Петербурге (1847–1858). Первоначальное образование получил в Тверском дворянском училище, с 1808 по 1812 г. – на философском факультете Московского университета. В 1810 г. написал диссертацию на латинском языке «О различии греческого и римского образования», за которую получил Золотую медаль; в 1814 г. удостоен степени магистра за рассуждение «О критике в древней филологии», а в следующем году – степени доктора словесности за диссертацию «О преобразовании в науках, произведенном Беконом».

Всю жизнь Давыдов соединял напряженную педагогическую, ученую и административную деятельность. В 1814 г. Давыдов поступил преподавателем русской словесности, а потом и чистой математики в Университетский благородный пансион, а со следующего года стал инспектором классов. Некоторое время был секретарем университетской библиотеки, чтобы познакомиться с библиографией. В ранний период деятельности издал ряд учебников по греческой и русской грамматике, логике, «учебные книги» русского и латинского языков, перевод математических трудов. В 1826 г. при занятии кафедры философии прочел вступительную лекцию «О возможности философии как науки по Шеллингу», показав себя сторонником математической точности и чисто немецкой систематизации. Несмотря на влияние идей то Бекона, то Локка, то Кондильяка, то Шеллинга, Давыдов как представитель крайней официальной народности писал в 1841 г.: «Германская философия невозможна у нас по противоречию ее нашей народной жизни… Святая вера наша, мудрые законы, из исторической жизни нашей развившиеся в органическую систему, прекрасный язык, дивная история славы нашей – вот из чего должна развиваться наша философия».