История русской риторики. Хрестоматия

§ 140. Нельзя также допустить и того мнения, что риторика учит только красноречию. Нет сомнения, что красноречие, принимаемое в значении искусства, составляет предмет ее; однако же можно писать как должно, выполнять все требования речи относительно назначения оной, и вместе с тем некрасноречиво, ибо это не всегда нужно писать; и притом для красноречия недостаточно только одной науки – для этого нужно иметь дар природы, который достается в удел немногим. Следовательно, красноречие относится к риторике как отрасль искусства к общей науке и отличается от словесности вообще как часть от целого; оно посредством слова управляет волею читателя или слушателя. Красноречию можно противоположить просторечие, которое состоит в простом выражении мыслей или знаний, не только не имеющем, да и не предполагающем никакого отношения к воле и решимости читателя. Оно, сообщая мысль, не хочет ни увлекать, ни убеждать.

Разделение риторики

§ 141. Всякая наука имеет две главных части: теоретическую и практическую; следовательно, и риторика, ежели примем ее за отдельную науку, также разделяется на две части: первая – теоретическая или общая риторика – по общему закону всякой теории излагает общие свойства и законы речи прозаической, отношения составных ее стихий, т. е. мысли и слова, главные роды ее, проистекающие из разности самых значений, выражаемых прозою; впрочем, это рассмотрение речи и законов ее во многом может быть приложено и к самой поэзии. Практическая риторика, или частная, рассматривает употребление речи прозаической, приложения ее к общественным потребностям и житейским отношениям и частные видоизменения каждого рода ее.<… >

Частная риторика

ГЛАВА V

ОРАТОРСКИЕ СОЧИНЕНИЯ, ИЛИ РЕЧИ

Определение речи

§ 252. Ораторская речь всегда пишется для убеждения, следовательно, в ней соблюдаются все правила убеждательной прозы. Убеждение тогда только может быть совершенно и решительно, когда все способности души согласно увлекают волю; посему речь есть такое сочинение, которое при изустном произношении, научая ум, возбуждая чувства, воспламеняя воображение и фантазию, склоняет волю слушателя согласно с желанием сочинителя. Следовательно успех убеждения зависит от применения речи к образу мыслей, вкусу, наклонностям, страстям, характеру и образованности слушателя. От того ораторское искусство подчинено многим условиям временным и местным: каждая страна давала ему свой характер, потому что ораторство не составляет особенной потребности духа человеческого или естественного стремления его наружу и не изображает неизменной внешней природы; оно всегда было и будет средством общественных видов и почерпает материал из того же нравственно-гражданского мира, а этот мир бесконечно изменчив. Вот почему ораторство имеет два рода законов: одни – в природе человека, другие – в характере общества; первые всегда одинаковы, вторые зависят от духа времени и от общества.

Разность древнего и нового ораторства

§ 253. В древнейших государствах Азии, по духу организации их, нельзя искать ораторского искусства; оно там принадлежало лицам, а не обществу; общественное ораторство родилось в Греции и в Афинах взошло на высочайшую степень. Там ораторство было главною причиною общественной деятельности; все правительственные должности достигались и поддерживались красноречием, даже полководцы управляли войсками посредством красноречия, и потому оно имело у них характер чисто политический. Это политическое направление послужило причиною изобретения нового ложного искусства софистики, которую часто употребляли вместо истинного красноречия люди, не имевшие высокого ума и сильной воли, необходимых для оратора; они многословным хитросплетением обольщали слушателей. Такое злоупотребление высокого, благороднейшего искусства послужило поводом положить началом ораторского учения правило нравственно прекрасное, но в искусстве ложное: только муж испытанной добродетели может быть красноречив. То же самое повторилось в Риме. По понятиям древних народов о добродетели у них это правило имело вид истины, потому что сила характера и мужество составляли главнейшую их добродетель (virtus). Без чего, конечно нельзя быть оратором, особенно народным. С падением древнего мира, все изменилось, изменилось и ораторство. И мы можем сказать: только добродетельных людей надобно допускать до ораторства.