История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен

Последним аккордом концерта стало наше с блюз-гитаристом Сергеем Вороновым совместное исполнение битловской Come Together. На припевах нам подпевала и Мэдисон. Я уже успела забыть, как мне нравится выступать, как мне не хватает света прожекторов на сцене и бьющихся в унисон тысяч сердец в зале. Дома, на стене у меня висят две фотографии с этого концерта. На одной я сижу на сцене вместе с Мэдисон в окружении цветов и поклонников, трепетно касающихся моей одежды и ждущих автографа. На лице Мэдисон – шок и смятение. На втором снимке – я стою у микрофона на сцене, а Мэдисон дергает меня за руку, приподнимаясь на цыпочки и пытаясь что-то мне сказать на ухо, – не обращая ни малейшего внимания на толпящихся у края сцены фанов. Эти фотографии – напоминание о двух моих жизнях, которые я пыталась соединить, рок-звезды и ответственной матери. Я счастлива, что на мою долю выпало и то и другое.

Моего набора песен для полного концерта не хватало, и я попросила своего любимого пирата Гарика Сукачева сыграть после меня. Он выкатился на сцену – растрепанная копна волос и хриплый голос. Ничего подобного Мэдисон в жизни своей не видела – она была напугана и в то же время очарована этим странным, могущественным существом. После концерта, когда мы все уже стояли у двери на улицу и, завороженные, смотрели на не дающую нам шагу ступить наружу метель, Гарик подошел к Мэдисон и опустился перед ней на корточки. «Это твоя первая русская зима, малышка?» – спросил он. «Это мой первый раз в России», – прошептала она. «А видела ты когда-нибудь московский снег и такие огромные снежинки?» – «Нет, никогда». Он обнял ее, и она мгновенно оттаяла в его руках. «Так смотри!» – сказал он. Это было прекрасное, незабываемое зрелище: безумный русский рокер-медведь и восьмилетняя американская девочка, широко открытыми глазами глядящая в этот странный, новый, едва сквозь снежную бурю различимый мир.

* * *

После смерти Виктора я бывала в Ленинграде нечасто. В тот приезд в 2004 году я запланировала приехать в Северную Венецию на ночном поезде и провести там буквально несколько часов перед самолетом обратно домой. Я попросила Севу разузнать, кто из друзей в городе, и решила отталкиваться уже от этого. За несколько часов до поезда мне вдруг позвонили из русского издания журнала Rolling Stone и попросили об интервью для большой статьи обо мне. Так мы и оказались в грохочущем ночном поезде: Мэдисон, Мэтт, Люда, я и двое пьяных репортеров, вшестером с трудом втиснувшиеся в купе. Закутанная в одеяла Мэдисон не спускала глаз с этих пьяных людей, пытаясь понять, почему они ведут себя так странно. В общей сложности в ту ночь мы проспали, наверное, не больше двух часов и в шесть утра уже выползали из вагона в зверский холод и черную непроглядную тьму петербургской зимы. У меня проснулись старые воспоминания, и я вдруг ощутила невероятный прилив уже давно, казалось бы, оставшейся в прошлом энергии. Впервые за многие годы я почувствовала себя дома. И по сей день это чувство возвращается ко мне всякий раз, когда нога моя ступает на улицы этого величественного города на болоте. На вокзале нас встречали Сева и Витя Сологуб.

История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен