История Русской Церкви

До великих реформ образованный класс неправедно, но держал в своих руках и контролировал все общество, сам пользуясь тем, что общество — это общество необразованных рабов. Теперь он потерял власть над обществом. А внутреннего ответственного авторитета в людях не было, из-за этого происходят эти страшные процессы. Причем происходят не только в народе, они происходят и в высших слоях общества. Удивительно, что когда вспыхнула первая русская революция в 1905 году, тогда одним из моментов была удивительная ненависть народа к религиозным святыням, церковным святыням. Вспоминаю письма Столыпина его жене, в которых он пишет, будучи Саратовским губернатором, что повсюду доносят, что мужики не просто сжигают помещичьи усадьбы, но и оскверняют самым гнусным образом церкви, отвратительным образом, о чем даже не хочется говорить. Огромная ненависть к церкви в простом народе.

В это же время отдельные люди и отдельные точки России привлекали внимание людей именно высокой духовностью. Мир русской церкви был различен. При общей деградации отдельные точки подъема и развития. Такими точками развития были некоторые монастыри, например, знаменитая Оптина Пустынь, о ней мы уже говорили на прошлой лекции, продолжала свое служение духовного строительства русского человека и в начале 20 века и вплоть до закрытия большевиками после революции. Удивительной точкой притяжения стал Кронштадтский собор, где служил знаменитый священник Иоанн Сергиев (Кронштадтский). Этот человек привлекал к себе многие десятки и сотни тысяч верующих людей, и не только православных и не только христиан, своей искренностью, подлинностью веры. Его принципом в этой деревеневшей и остывавшей духовной атмосфере были слова, что в Церкви и в вере надо истинствовать. Надо быть настоящим в вере, нельзя играть в веру. В то же время воспоминания такого известного церковного человека С.Фуделя «У церковных стен». Его отец был священник, он был из немцев, перешел из лютеранства в православие по глубокой вере, стал священником и был отправлен для проповеди в северо-западный край, нынешнюю Белоруссию, и был поражен тому, что никто из священников не соблюдал никаких норм: ни постов, ни молитвы. Часто даже не соблюдались и нормы семейной жизни. Это было настолько обычно, что на него, человека с таким неофитским жаром и немецкой аккуратностью старавшегося все соблюдать, что должен соблюдать православный священник, на него смотрели буквально с враждой, что он перед всеми выказывается.

Что могло произойти в таком обществе? В таком обществе происходила одна из явных вещей, которые происходят в таких случаях. Там где ослабевает вера, там распространяются всяческие с одной стороны еретические учения, это еще полбеды, а с другой стороны, просто явное колдовство и магия. Это колдовство и магия распространяются повсюду, затрагивая даже высшие слои общества, европейски образованные, культурные, затрагивают даже царский дом.

Всем вам известно имя Григория Распутина, в общем-то, колдуна, появившегося при царском дворе, приведенного туда духовником царя епископом Феофаном, который потом страшно переживал и раскаивался в этом. Не буду подробно рассказывать об этом. Вот мнение замечательного мыслителя русского зарубежья протоиерея Георгия Флоровского, одного из самых сильных церковных мыслителей и ученых 20 века: о начале 20-го века «это было время массового гипнотического отравления, отсюда всё нарастающее беспокойство, тревога сердца, темные предчувствия, много суеверия и изуверства, прелести и даже прямой обман. Темный образ Распутина остается самым характерным символом и симптомом этой зловещей духовной смуты». А протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский, главный священник русского воинства, в своих воспоминаниях писал: «развилась у нас крайняя и даже болезненная форма православия, типичными особенностями которой была ненасытная жажда знамений, пророчеств, чудес, отыскивание юродивых, чудотворцев, святых как носителей сверхъестественной силы». Косноязычный Метий Козельский, Василий Босоножка, скандально известный иеромонах Илиадор Труфанов — все они в это время проявили себя в полной мере.

До того как Распутин приблизился к трону, у его подножия успел побывать другой друг царей, французский авантюрист Филипп Антельм Ницье, получивший печальную известность в качестве леонского магнитизера. Раз или два в неделю, пишет Морис Палеолог, который как французский посол обязан был следить за действиями своих сограждан в России, он проводил в присутствии Царя и Царицы сеансы гипноза, занимался пророчествами, опытами воплощений и черной магией. Призрак отца, Александра III, им вызываемый, передавал Царю множество решений. Другом знахаря Филиппа был маг Папюс, настоящая фамилия Данкос. В октябре 1905 года Папюс был вызван в Россию и совершал спиритические сеансы для царской семьи в Царском селе.