История русской церкви (Том 1)

Совсем другого рода вопрос: принял ли равноапостольный просветитель России вместе с церковными правилами и те гражданские постановления греческих государей на пользу Церкви, которые заимствованы преимущественно из закона Юстинианова и составляли вторую часть Номоканонов Схоластикова и Фотиева? Эти постановления можно подразделить на два класса: одни даны были только для подтверждения со стороны светской власти, охранения и применения к частнейшим случаям жизни канонов церковных и утверждали право внутреннего управления Церкви и суда над духовенством и вообще в ее собственной области; другие касались внешних отношений Церкви к государству и применительно к духу самой Церкви и потребностям граждан предоставляли ей некоторые новые права, не определенные ее канонами, распростирали ее власть в известных случаях и на мирских людей, подчиняя ее наблюдению и суду некоторые дела всех членов общества 234. Без сомнения, все эти законы правительства греческого, хотя утверждались как бы на одном и том же основании с канонами Церкви и выводились из самого духа ее, не могли быть обязательными для великого князя русского; он вправе был принять их и не принять, а заменить своими подобными, принять все или только некоторые. Но, во всяком случае, Владимиру необходимо было сказать что-нибудь определенное касательно настоящего предмета. Необходимо это было и для духовенства, для тех иерархов, которые, приходя к нам из Греции, должны же были знать, пользоваться ли им здесь своими прежними преимуществами, какие предоставлены были им законодательством греко-римским, и заведовать ли теми самыми делами и в России, какими заведовали они в Греции. Не менее необходимо это было и для судей наших гражданских, чтобы они научились, как смотреть на вновь явившееся в России сословие служителей веры Христовой, и не вмешивались в круг действий, принадлежавших новому ведомству церковному. Равноапостольный Владимир сам сознавал эту потребность и часто, по свидетельству почти современника, собираясь с епископами, советовался с ними, как установить закон среди людей, недавно познавших Бога 235. Мудрые советники, надобно полагать, объяснили князю, что греко-римские законы на пользу Церкви как примененные к состоянию совсем другого общества было бы бесполезно принять во всей целости для России, а что лучше на основании Номоканона сделать из них только извлечение и отчасти дополнить это извлечение соответственно потребностям вновь просвещенного святою верою народа русского. Так Владимир и поступил. На основании Номоканона по примеру греческих императоров он дал для Русской Церкви собственный устав, который можно назвать, с одной стороны, первым приложением к условиям жизни русской общего церковного, и в частности византийского законоположения, а с другой - первым опытом местного, самобытного церковного законодательства в России. Чтобы познакомиться ближе с этим драгоценным памятником священной старины, мы скажем I) предварительно о разных списках и содержании церковного устава Владимирова, II) потом о подлинности устава и III) наконец о значении его по отношению к древнему церковно-византийскому законодательству и к русской жизни 236.

I. Церковный устав Владимиров дошел до нас в многочисленных списках, которые, начинаясь с XIII, продолжаются до XVIII в. и весьма разнообразны, так что нельзя почти указать двух совершенно сходных между собою. Впрочем, при всем разнообразии этих списков, обращать внимание на самое существо устава, определяющее большее или меньшее пространство церковной власти и преимуществ, а не на предисловия, послесловия и вообще мысли вносные, все списки можно разделить на три фамилии, или редакции: краткую, среднюю и обширную.

Краткой нам известны три списка: № 1 по летописи, составленной, как догадываются, в начале XIII в.; № 2 по Кормчей 1493 г.; № 3 по Кормчей XV или XVI в. Все эти три списка имеют между собою небольшое различие 237.

Средней известны четыре списка: № 1 по Кормчей, скопированной с Кормчей XIII в. (1286); № 2 по приписке, сделанной к той же Кормчей в XVI в.: оба сходны между собою, кроме некоторых выражений и того, что в последнем недостает нескольких начальных строк 238; № 3 по Кормчей XV или XVI в.; № 4 по Кормчей XVI или XVII в.: довольно различаясь от двух первых, сходны между собою почти до буквы 239.

Наконец, обширной редакции известны семь списков: № 1 по Кормчей XIII в. (ок. 1280 г.) 240; № 2 по Кормчей XVI в. 241; № 3 по летописи XV в.; №4 по Сборнику XVI в.; №5 по Кормчей XVI в.; № 6 и № 7 по Кормчим XVII в. 242 Все эти списки различаются между собою небольшими разноречиями, кроме второго.