История русской Церкви. Том 8

Правом избирать священников к своим церквам граждане Вильны очень дорожили и в этом отношении не делали никакой уступки самому митрополиту. Когда в 1551 г. скончался виленский протопоп, священник Николаевской Перенесенской церкви Клементий и церковь довольно долго оставалась без пастыря, митрополит вздумал было отправить туда от себя священника минской Михайловской церкви Феодосия, написал к двум панам мещанам виленским, чтобы они уговорили своих бурмистров подать ту церковь посылаемому священнику, и для большего успеха послал из Новогрудка в Вильну даже своего духовника. Но виленские бурмистры и радские на это не согласились и сами избрали к Перенесенской церкви священника Спасской виленской церкви Григория, которого митрополит по их желанию и должен был благословить своею грамотою на служение при Перенесенской церкви.

Следует, однако ж, сказать, что если граждане Вильны, привыкшие пользоваться магдебургским правом, т. е. правом самоуправления по всем делам своей городской жизни, желали распростирать это право и на церковные дела в своем городе и нередко переступали должные границы к обиде церквей и церковных причтов, то, с другой стороны, эти же граждане оказывали и теплое усердие к своим церквам и существенную помощь им, соединяясь вокруг них в церковные братства. Мы уже упоминали о двух виленских братствах, из которых одно, кушнерское, получило начало еще почти в половине XV в., а другое, при Пречистенском соборе, называвшееся то местским, или городским, то панским, то бурмистровским и радецким, существовало по крайней мере с начала XVI столетия. Устав первого из них, нам уже известный, утвержден в 1538 г. королем Сигизмундом I. Около этого же времени, если не прежде, образовалось в Вильне еще одно братство - купецко-кожемяцкое, потому что и это братство наравне с двумя другими имело и впоследствии предъявляло грамоты короля Сигизмунда I, утверждавшие и ограждавшие его существование. У всех трех братств было одинаковое устройство и одна цель - "радеть о потребностях церквей Божиих и о гошпиталях", или богадельнях. Каждое братство имело в городе свой дом, в котором собиралось по временам и который освобождался от городских пошлин. Члены каждого братства делали складчину, покупали и варили мед в дозволенной правительством пропорции по нескольку раз в год, на избранные праздники, например, панское братство - шесть раз в год: на Троицын день, Успение, Воздвижение, Николин день, Рождество Христово и на Пасху; купецкое братство - восемь раз в год: на Пасху, на седьмую субботу по Пасхе, Петров день, Успение, Покров, Николин день, Рождество Христово и Благовещение. Воск от меда отдавали в церкви на свечи, сваренный мед распивался на избранные братством праздники в братском доме, куда сходились братчики в каждый свой праздник по три дня сряду, а также приглашали гостей и допускали сторонних за небольшую плату. Если в три дня не выпивали всего сваренного меда, то остаток продавали беспошлинно и вырученные деньги употребляли на церковное строение, на слуг церковных, на госпиталь, на милостыню бедным, на погребение замерзших и других покойников, которых некому было похоронить. Панское братство имело свою богадельню при Спасской церкви и на содержание этой богадельни отпускало доходы с своего дома на Савич улице, отдававшегося в аренду, а впоследствии и доходы с каменных бань на реке Вилейке и при них дома, купленных братством и также отдававшихся в аренду. Устав у всех братств был тот же самый, какой мы видели у братства кушнерского. Каждое принимало в свой состав и в свои собрания людей всех сословий, в том числе и латинян даже духовного сана. Каждое избирало своих старост, которые в продолжение года заведовали делами братства и потом давали ему отчет. Каждое братство пользовалось самоуправлением и самосудом по делам братским и по всем проступкам, какие совершались в братском доме во время братских собраний кем бы то ни было: членами братства и сторонними посетителями, православными и латинянами, мирянами и духовными лицами.