История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отдел второй: 1448-1589

Об иерархах наших передают иностранцы, что все они избирались из монашествующих за святость жизни, все воздерживались постоянно от мясной пищи и, нося на себе образ благочестия, пользовались общим уважением, а многие до того воспламенялись любовию к Богу и ревностию в служении Ему, что еще при жизни, потом и по смерти творили чудеса, за что и причтены к лику святых. И мы уже перечислили имена этих достойнейших святителей, служивших украшением нашей Церкви в настоящий период. Но и между иерархами бывали лица, далеко не соответствовавшие своему высокому призванию, вроде, например, митрополита Зосимы, открытого еретика и предававшегося чревоугодию и пьянству, или вроде того епископа, которого обличал своими посланиями митрополит Даниил за его сребролюбие, невоздержание и нерадение к пастырскому долгу, или вроде тех архиереев, которые, по словам князя-старца Вассиана и князя Курбского, любили окружать себя множеством прислуги, отличались бесчисленными одеждами и пиршествами и угнетали своих крестьян. Главный же недостаток у наших владык был тот, что они, как прямо сказал им в глаза ростовский поп Скрипица, назирали за священниками «по царскому чину», чрез бояр, дворецких, недельщиков, тиунов, доводчиков, которые иногда до того притесняли духовенство своим неправым судом, своим вымогательством, взяточничеством, грабительством, что «от их великих продаж», как сознались на Стоглавом Соборе вместе с царем сами архиереи, многие церкви стояли пусты и без попов (Стоглав. Гл. 5, вопрос 7; гл. 68, 69). Условия быта нашего белого духовенства (о нравственном состоянии нашего монашества сказано нами в другом месте) были таковы, что нечего удивляться, если о нем сохранились одни лишь недобрые отзывы. Все наши пастыри, не только сельские, но и городские, были едва грамотные, малообразованные или вовсе необразованные и круглые невежды; они не понимали как следует ни той веры, которой должны были учить народ, ни священнодействий, которые должны были совершать, ни уставов и узаконений Церкви, ни самой важности своего пастырского служения. А с другой стороны, это были люди большею частию бедные, удрученные нуждою, всегда зависимые от своих прихожан, люди тяглые на своих архиереев, находившиеся под гнетом архиерейских чиновников. Чего же можно было ожидать от таких пастырей? И вот мы видим между ними целый ряд преступлений против обязанностей пастырских. Некоторые до того были ленивы и небрежны, что совершали Божественную литургию только через пять-шесть недель, даже через полгода (Стоглав. Гл. 41, вопрос 31) или, получая из казны исправно свою годовую ругу, также деньги молебные, панихидные, праздничные, пшеницу на просфоры, воск на свечи, отправляли литургию только однажды в год на свой храмовый праздник, а ни молебнов, ни панихид и никаких других церковных служб никогда не служили (гл. 5, вопрос 30). Другие если и не ленились совершать богослужения, то совершали их несполна и не по уставу (гл. 5, вопрос 1), иное опускали (гл. 41, вопросы 9, 10, 12), иное низвращали (гл. 9), пели в церквах бесчинно вдвое и втрое (гл. 5, вопрос 22), позволяли вносить в святой алтарь вместе с ладаном, свечами, просфорами «кутью и канун за здравие и за упокой, и на Велик день пасху, сыр, яйца и ряби печены, и во иные дни колачи, пироги, блины, короваи и всякие овощи» и пр. (гл. 5, вопрос 35). Еще некоторые по невежеству, а может быть и по корысти, разрешали и благословляли, например в Белозерске и Устюжне, четвертые и пятые браки, а на Вятке венчали даже до шести, седьми и десяти раз, также в роду, в племени, в сватовстве и кумовстве; дозволяли мужьям без вины отпускать своих жен и жениться вновь, а отпущенных жен венчали с другими мужьями. Еще важнее и непригляднее были нравственные преступления духовенства и пороки. Главнейшим из них следует назвать пьянство и «упивание безмерное», которому предавались как причетники, так диаконы и священники. В пьяном виде они являлись повсюду: на приходе и даже в церкви. Здесь они бесчинствовали, говорили всякие неподобные речи, бранились, бились и дрались между собою (гл. 5, вопросы 15, 22). К этому пороку, бывшему источником и многих других, вдовые священники и диаконы присоединяли еще распутство. Многие из них открыто держали у себя наложниц и вообще вели такую бесчинную и зазорную жизнь на соблазн миру (гл. 5, вопрос 18), что в Пскове, например, сами священники сочли нужным удалить их от совершения церковных служб, не говорим уже об известных распоряжениях Соборов. «Священники Мои, наставники нового Израиля (так представляет Максим Грек Самого Бога, говорящим к пастырям Русской Церкви)! Вы должны быть светом миру, солию земли, образцами целомудренного жития, а ныне вы сделались наставниками всякого бесчиния и соблазном для верных и неверных: объедаетесь, упиваетесь, досаждаете друг другу и от многого винопития возбуждаете суетные споры; во дни Божественных праздников Моих, когда вам надлежало бы вести себя трезво и благочинно и показывать другим пример, вы предаетесь пьянству, бесчинству… Моя вера и Божественная слава делается предметом смеха у язычников, видящих ваши нравы и ваше нечестивое житие…» (Соч. 2. 269, 271).