История руссов. Варяги и русская государственность

М. В Новеграде людие уведавше, еже Добрыня идет креститися, учиниша вече, и закляшася все не пустити во град, и не дати идолы опровергнути, и егда приидохом, они разметавше мост великий, изыдоша со оружием, и аще Добрыня прельщением и лагодными словы увещевая их, обаче они ни слышати хотяху, и вывесше два порока великие со множеством камения[60] поставиша на мосту, яко на сущие враги своя, вышший же над жрецы Славян Богомил, сладкоречия ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися. Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжищам и улицам, учахом (44) люди елико можахом, но гиблющим в нечестии слово крестное, яко апостол рекл, явися безумием и обманом. И тако пребывахом два дни неколико сот крестя.

Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя всюду вопил: лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание. Народ же оныя страны рассвирепев, дом Добрынин раззориша, имение разграбиша, жену и некиих от сродник его избиша. Тысяцкий же Владимиров Путята, (45) яко муж смысленный и храбрый, уготовав лодия, избрав от ростовцев пять сот мужей, нощию перевезеся выше града на ону страну, и вшед во град, никому же постерегшу, вси бо видевши чаяху своих воев быти[61].

Он же дошед до двора Угоняева, онаго и других предних мужей ят, и абие посла к Добрыне за реку. Людие же страны оныя услышавше сие, собрашася до пяти тысящ, оступиша Путяту и бысть между ими сеча зла. Некии шедше церковь Преображения Господня разметаша, и домы христиан грабляху.

На рассветании Добрыня со всеми сущими при нем приспе, и повеле у брега некии домы зажещи, чим люди паче устрашены бывше, бежаху огнь тушити, и абие преста сечь. Тогда преднии мужи пришедше к Добрыне, просиша мира.

N. Добрыня же, собра вои, запрети грабление, и абие идолы сокруши, древяннии сожгоша, а каменнии изломав в реку ввергоша, и бысть нечестивым печаль велика. Мужие и жены видевше тое с воплем великим и слезами просяще за ны, яко за сущие их боги.

Добрыня же насмехаяся им веща: что, безумнии, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут! Кую пользу вы от них чаять можете! И посла всюду объявляя, чтобы шли ко крещению. Воробей же посадник сын Стоянов, иже при Владимире воспитан, и бе вельми сладкоречив, сей иде на торжище, и паче всех увеща.

Идоша мнози, а не хотящих креститися, воини влачаху, и крещаху мужи выше моста, а жены ниже моста. Тогда мнози некрещении поведаху о себе крещенными быти, того ради повелехом всем крещенным кресты на шее, ово деревянны, ово медяны, и каперовы (сие видятся Греческие оловянны испорчено. — Примечание Татищева) на выю возлагати, (46) а иже того не имут, не верити и крестити, и абие разметанную церковь паки сооружихом, и тако крестя Путята, иде ко Киеву. Сего деля[62] людие поносят Новгородцев: Путята крести мечем, а Добрыня огнем».

О. (По сем писа о разделении десяти сынов, упоминает жен весьма иначе, нежели Нестор, тако.)

«Владимир вскоре по крещении упрошен бе, отпусти жены от себе, яко обеща, и отпусти Вышеслава, иже годися (sic!)[63] от Оловы жены варяжские, в Новград, Гориславу со Изяславом в Полоцк, ея же сына Ярослава в Ростов, Всеволода во Владимир, Предславу со сыном Святополком в Туров, Малфрид со сыном Святославом в Овруч, Адил со сыном Мстиславом во Тмутаракан, а Станислава в Смоленск, Анны царевны сына Бориса и Глеба при матери остави; но Глебу назнаменова Муром, (47) зане бе еще у грудей тогда. Прочих жен и дочерей даде в жены ближним своим, неимущим жен и запрети да всяк…»

«Сим оное кончилось» (далее мы пропускаем о неудаче Татищева получить другие тетради Иоакимовской летописи для переписки. — С.Л.).

«Я намерен был все сие в Нестерову дополнить, но рассудя, что мне ни на какой манускрипт известный сослаться нельзя, и хотя то верно, что сей архимандрит, яко мало грамоте изучен, сего не сложил, да и сложить все неудобно, ибо требуется к тому человека многих древних книг читателя, и в языке Греческом искуснаго; к тому много в ней находится, чего я ни в одном древних Несторовых манускриптах не нахожу, а находится в Прологах и Польских историях, которые, как Стрыковский[64] говорит, из русских сочинили и здесь те находятся, о которых в изъяснении показано.

Мне же известно, что в Новграде у диакона архиерейского есть древний Летописец, из которого я, видя у архиепископа Прокоповича[65] выписку о счислении древних весов, денег и мер, також грамоту Ярославлю о вольности Новогородцам, которого нигде в манускриптах не нахожу…

Сего ради я сию выписку особною главою положил и в Несторовой несогласие примечаниями показал, а что в сей неясно, или не всякому известно, то я следующим пояснил».

«Примечания[66]:

1. — Вениамин монах токмо для закрытия вымышлен.

2. — Иоаким Святитель, разумеется, архиерей, о котором выше н. 1 показано, час. II. н. 198.23[67].