История с дьяволом

Дон Нигро История с дьяволом

Посвящается Тато Александер

Один персонаж, МАРИЯ, женщина старше двадцати.

(МАРИЯ, женщина старше двадцати).

МАРИЯ. Я не верю в Бога, но верю в дьявола. А может, дьявол пожрал Бога, и теперь они – два в одном. Не знаю. Я все еще разбираюсь в этом. Сижу и думаю, ожидая ответного звонка доктора. Но доктор не звонит. Я уверена, это ерунда. Теперь я здорова, Болела ребенком, но теперь все хорошо. Разве что иногда болит голова. Но я не понимаю, почему этот туповатый сукин сын не звонит мне? И вообще что происходит с мужчинами? Почему они воспринимают все, как чертов поединок?

Мой отец был таким же. Всегда хотел выиграть. Даже когда играл со мной, десятилетней, в китайские шашки. После того, как он ушел, я заболела, а мама вдруг решила, что дьявол везде, и, полагаю, тогда это произвело на меня впечатление. И еще какое. Если на то пошло, напугало до смерти. Теперь, когда я выросла, нет у меня уверенности, что дьявол везде, но не скажу, что он где-то далеко-далеко. По большей части я думаю, что дьявол живет в голове и шепчет на ухо. Я знаю, кто-то шепчет, потому что голосов у меня в голове множество. Если это не дьявол, то кто?

Я полагаю, некоторые голоса принадлежат мне, тем моим личностям, с которыми я недостаточно хорошо знакома. Бог свидетель, огромная часть меня – неисследованная территория. На одной старой карте кто-то, характеризуя подобную территорию, написал: «Здесь водятся монстры». Но некоторые голоса принадлежат кому-то еще. Особенно те, которые я слышу, засыпая. Словно кто-то оставил в моей голове включенное радио, и весь день оно работает с приглушенным звуком, поэтому голоса я практически не замечаю. но едва я начинаю погружаться в сон, звук прибавляет громкости или прием становится лучше, и я начинаю слышать в голове все это бессвязное бормотание. Иногда такое ощущение, что в голове поет Мормонский храмовый хор, только каждый выводит свою песню, и похоже это на длинный коридор верхнего этажа корпуса музыкальной школы в колледже, где расположены репетиционные классы. Ты можешь подняться туда вечером, войти в коридор и услышать, как одновременно исполняется с десяток музыкальных произведений. Я думала, что ничего прекраснее я за свою жизнь не слышала. Разумеется, я всегда относилась к тем людям, которые предпочитают настройку оркестра самому концерту. Но я думаю, что голос, который советует мне выслеживать любовницу моего бойфренда, может принадлежать дьяволу.

Я никогда напрямую не обвиняла его в измене, потому что он просто одарил бы меня печально-снисходительным взглядом и принялся бы убеждать, что причина всего этого – мое богатое воображение. Но я все равно знаю. Я ощущаю ее запах, прилипший к нему, когда он приходит домой. На мой вопрос он бы отмазался, сказав, что это новый лосьон после бритья или что-то такое, но я знаю. Она пахнет, как старая, обитая красным бархатом шкатулка для драгоценностей моей матери. Я также могу сказать по тому, как прикидывается, будто недоволен, когда у меня нет желания заниматься любовью, а такое происходит все чаще и чаще. Поверьте мне, ни один ни в чем не виновный мужчина, не способен столь легко согласится с отказом женщины утолить его похоть.

Плюс, я видела его с ней на улице. По крайней мере, думаю, это был он. Проехал мимо в такси, целуя ее. Я узнала его по затылку. И я нашла телефонный номер в его бумажнике. Без имени, только номер, и маленькое красное пятно на бумаге. Поначалу решила, что это кровь, потом поняла, что помада. И бумага пахла шкатулкой для драгоценностей из моего детства. Героически посопротивлявшись желанию позвонить, я в итоге сдалась, по пути домой после репетиции нашла обшарпанный, грязный телефон-автомат в каком-то переулке и набрала номер.

Ответила женщина. Очень сексуальным голосом. Нейтральным, без эмоций, но очень сексуальным. Уверенным. Я слышала, что том конце провода играли на пианино. По телу прокатилась дрожь, я узнала вальс Мефистофеля, который всегда пугал меня в детстве. После того, как отец ушел, а я заболела, нам пришлось переехать в большой, старый, жутковатый дом моего дедушки, и кто-то всегда играл эту мелодию в поздний час, в комнате наверху, куда мне входить не разрешалось. Я так и не узнала, кто играл, хотя подозревала, что это дьявол, садящийся на пианино глубокой ночью, чтобы мучить мою мать, которая, забеременев, бросила многообещающую карьеру концертирующей пианистки ради замужества. Любила моего отца.