История с танцем призраков

Вождь вошел в типи, за ним — остальные, он повел их по кругу, по часовой стрелке, как движется солнце. В центре типи горел костер, рядом лежал плоский сероватый булыжник. Старый Лайтфут, повернувшись в южную сторону, присел перед булыжником на корточки, остальные разместились вокруг. В проеме остался стоять человек, которого Том не знал. Прадедушка перехватил вопрошающий взгляд Тома.

— Он будет охранять вход от злых духов, — объяснил прадедушка. — А мы займемся танцем и молитвами.

Прадедушка бережно положил укладку на булыжник, развязал чуть задубевший кожаный ремешок и разгладил жесткие складки. Том с Питом, сгорая от любопытства, подались вперед — что же там внутри? Ничего особенного, однако, там не оказалось. Четыре кожаных мешочка, похожих на табачные кисеты, бывшие когда-то в моде. Связка орлиных перьев, истрепанных и помявшихся от времени, четыре маленьких медных колокольчика на ремешке. Вот и все.

Старый вождь медленно поднял каждый из этих предметов, снова положил на место. Открыл каждый мешочек и заглянул внутрь, что-то при этом бормоча себе под нос. Остальные в молчании сидели на корточках вокруг огня; ничто не нарушало тишину и за пределами палатки, тишина словно помогала старцу заглянуть в прошлое, вспомнить то, что давно было предано забвению.

— Дайте немного жира. Бычьего жира, — сказал он вдруг, и сторож у входа через плечо передал команду наружу.

Через несколько мгновений появилась потрескавшаяся чаша с жиром, и по кругу ее передали вождю. Взяв левой рукой немного жира, он смешал его с порошком, что хранился в одном из кожаных мешочков. Затем указательным пальцем правой руки аккуратно вывел на белом каменном алтаре большой голубой круг. Вытер руку о траву и нарисовал черный круг внутри голубого. Потом красный и, наконец, и центре — желтый, похожий па бычий глаз.

Вытерев руки, вождь извлек из укладки орлиные перья. Одно осторожно воткнул в землю рядом с камнем-алтарем, другое закрепил в гуще своих седых волос. Остальные раздал сидящим в круге. Волосы Тома и Пита оказались слишком короткими, и перья в них не держались, но миссис Смолбраич без тени улыбки протянула им по заколке.

Вот уж, казалось бы, потеха, но Тому не было смешно. Он оглядел тускло освещенные фигуры вокруг костра — мужчины в потертых шерстяных робах, женщины в хлопчатобумажных платьях, кардиганах и старых шерстяных кофтах, в голове у каждого торчком белое орлиное перо, — и мурашки забегали у него по коже вовсе не из-за вечерней прохлады.

Вождь Лайтфут взял несколько сучьев ползучего можжевельника, росшего па утесах, поджег их от костра и положил на алтарь. Скоро можжевельник затрещал, зашипел — это занялась смола, и сладковатый едкий дымок потянулся к отверстию в верхушке типи. Наконец старый вождь заставил каждого но очереди стать перед ним на колени и разрисовал лица красной охрой, смешанной с жиром. Начал с Тома и Пита, последними оказались сыновья Амоса Грейфезера.

Когда с раскраской было покончено, все заняли свои места в кругу у огня и алтаря; старец взял связку колокольчиков и, держа ее обеими руками, начал петь, при этом он водил руками взад-вперед и легонько тряс колокольчики, будто играл в индейскую азартную игру. Увидев, что остальные повторяют движения вождя, Пит и Том тоже опустились па колени, присели на пятки, подняли стиснутые кулаки на уровень груди и, постукивая ими, начали водить кулаками из стороны в сторону.

Из того, что пел прадедушка, Том почти ничего не понял, но разобрал слова молитвы: «Да будет Том сильным в своем ночном бдении, да встретит мужественно нападение ночных странников. Пусть прежние хранители укладки защитят Тома, пусть никакой голодный странствующий дух не похитит душу из его тела, пока он будет ждать появления своего истинного духа».

После песий и молитвы наступила пауза, потом снова песня и молитва, еще и еще, и вот закончились седьмая песня и седьмая молитва. Старый вождь, разминая затекшие ноги, поднялся, его примеру последовали остальные. И снова запел он, сгибая колени, подпрыгивая и приседая. Тому вспомнилась легенда о Сгустке Крови, который пел и подпрыгивал во чреве Ветродуя, а потом всадил спрятанный в волосах нож в сердце ничего не подозревавшего чудища. Наверное, их перья — это и есть нож Сгустка Крови.

Прадедушка повернулся на запад, и снова — пение и танец с приседаниями. Потом то же самое в северную сторону, в восточную. Он пел, а все в шалаше повторяли его движения.

Танец закончился. Старый вождь сел на корточки у алтаря и снова повернулся к югу. В руках человека у входа оказалось блюдо из березовой коры, он передал его вождю Лайтфуту. Блюдо пустили по кругу, и каждый взял горсточку лежавших на нем диких ягод. Вытянув руки, все помолились, потом каждый передал по ягодке вождю, тот возложил их на алтарь. Остальные ягоды они в молчании съели.

Принесли горшок с супом из бычьего языка, и вождь разлил его по мискам для сидевших перед костром, снова помолился, потом одну миску передал индейцу, который стоял у входа, тот унес ее и вылил содержимое на землю.

Пит был в восторге.