История села Мотовилово. Тетрадь 11. 1927–1928 гг.

Наташка, хотя и блаженствовала в любовном порыве с Санькой, но мысли её тайно витали в туманных мечтах о Федьке. Федька, вольный сынок Василия Лабина, растёт и мужает как молодой дубок на воле. Не в пример старшему брату Яше, который работает как пчела и деятельный как муравей, всеми силами старается умножить богатство хозяйства отца. Федька же рос избалованным и для хозяйства своего отца ни только не пекся, а наоборот, тайно от отца, занимался расточительством. – Вот растёт головушка! И В кого только он уродился!? – недоумевали люди. – Как в кого? Старший то его братец, покойный Лёвушка тоже был отбойная головушка! – тут же отвечали дотошные бабы. И в действительности, Федька чувствуя богатство и, почёт и знатность отца, вёл себя гордо, высокомерно и развязано. Помогая брату Яше в погрузке и отправке на станцию Серёжа изготовленных детских каталок по адресам отца, Федька всеми мерами отлынивал от работы. Его тянуло к бесшабашному вольному озорству ни только в селе, но и там на железной дороге. То насрывает свинцовых пломб с опечатанных вагонов, то где то раздобудет петард и прикрепит их к рельсам, ради забавы и озорства останавливал поезда. Возрастлев, когда ему попёр семнадцатый год, он почуяв в себе физическую силу и вовсе возгордился своими незаурядным положением. Он обладает всеми качествами почётного жениха: залихватский вид – кепка набекрень, из под которой нахально торчит взбитый чуб черноватых волос, походка козырем, кабацкая удаль и в добавок ко всему этому гармонь через плечо; всё это в глазах сельских девок превозносило Федьку до небес. И каждая девка считала бы для себя большой честью, если бы Федька с ней познакомился и удостоил её своим вниманием, как жених. И недаром, Федька высокомерно бахвалялся перед товарищами: «Любую девку! Только кликну или даже свистну и она моя! А если которая не поддастся, то свет клином не сошёлся – под зад коленкой и лети от меня милая». На святках или весной, когда девки артелями сидят на лавках, в кельях или на брёвнах на улице, Федька бесцеремонно тюкается девкам на колени, своей разлапистой ладонью, как лошадь копытом, сильно ударяет по девичьим нежным ляжкам, от чего иная девка, от боли корчится но не смея показать свой «несносный» характер, млея молчит, а покрасневшая нога долго болезненно ноет, на лице страдалице едва не появляются слёзы.

По вечерам, в летнее время, Федька нарочно одевался во всё чёрное, чтобы быть неприметным для посторонних, особенно допытливых бабьих глаз.

Наташка Статникова заневестилась, стала одеваться нарядно и приманчиво. Недаром её мать Авдотья жаловалась бабам-соседкам. Жеманно сложив губы, она слащаво-приторно расписывала перед бабами: «У нас, у Наташеньки, добра всякого насряжено сундук полным-полнёхонек, даже крышка не прикрывается. И то донимает нас с мужиком – вынь да положь ещё два сарафана, да юбку сатиновую! Да ещё коробочные, хромовые полсапожки. Так и доняла! Пришлось купить всё! Живёт она за моей спиной как мышь в коробу. Вот нынче, невесты-то как матерями-то командуют!».

– Да, невеста она что тебе надо! Красная девка, статная, смазливая для парней, круглоличка, румяная! Одним словом – кровь с молоком, – льстиво гутарили бабы, расхваляя Наташку перед Авдотьей. Не миновала Наташка внимания Федьки, добрался он до неё. Сначала для виду стыдливо пококетничала, а потом перестала и соблазнившись поддалась. Об интимной связи Федьки с Наташкой узнали и люди. Как-то шёл по улице отец Наташкин Емельян, окликнул его Кузьма Оглоблин:

– Кум, а кум, постой-ка на минутку. Я тебе чего скажу! Я извиняюсь конечно, не гоже в чужое дело ввязываться и соваться, в сё же думаю кума известить надо!

– Ну, в чём дело-то? – предчувствуя что-то недоброе, спросил Емельян.

– Слушай-ка, твоя девка, кажись Наташка её зовут-то, с Федькой Лабиным валандается, – это я уж точно знаю. Восей, я на них нечаянно напоролся в кустах Соснового болота. Я поздно вечером корову искал, она из табуна вовремя не пришла, так я её искамши кругом села прошёлся и случайно на них напоролся. Мне подумалось корова в кустах шебуршится, а хвать это Федька с Наташкой возятся; хоть и в сумерках ив сумерках, а я их сразу узнал обоих. Так что хотя моё дело, конечно, сторона, а всё же думаю, надо, мол кума оповестить! По моему, тогда, между ними произошло короткое замыкание, потому, что я их застал в таком неприглядном виде, что поспешил от них удалится! – с нежелательными, для Емельяна, подробностями, дополнил своё оповещение Кузьма.

– А они-то тебя заметили? – только это и мог высказать от себя Емельян.

– По моему, нет! Дело то было под самую ночь, да ещё в кустах, так что я думаю они меня не заметили.

Поднялась тогда с примятого места Наташка, робко проговорила: – Я с тобой всю юбку измарала,

– Подумаешь одно пятнышко.