История семилетней войны

Императорские войска воспользовались между тем разрозненностью прусской армии, и генерал Гаддик дерзнул подойти к стенам самого Берлина с 4000 человек. Столица эта не была защищена валом, стены были не везде; ограждена она была лишь частоколом. Охранялась она тогда 2000 человек земской милиции, несколькими сотнями рекрутов и солдатами, отставшими от полевых войск. Получив известие о приближении врага, королевская семья тотчас же уехала в Шпандау. Таким образом, нечего было опасаться нападения летучего отряда, который не располагал средствами, могущими угрожать королевской столице, и постоянно опасался быть отрезанным. Гаддик предложил городу сдаться, а сам между тем овладел Силезскими и Котбусскими воротами; при первых частокол был разбит, и вся толпа австрийцев ворвалась в находившееся за ним предместье. Граждане оправдали свое бранденбургское происхождение: целые цеха соединялись между собой, предлагая выгнать врагов, но военная неопытность и малодушие коменданта, генерала Рокова, – которого между прочим осмеяли за это женщины и уличные мальчишки, – не позволило им сделать такую попытку. Дело ограничилось лишь незначительной схваткой в Копеникском предместье между взводом прусских солдат и австрийцами, которая не имела никаких последствий.

Но известие о приближении князя Морица Ангальт-Дессауского необыкновенно обеспокоило врагов. Гаддик, зная, какая ему грозит опасность, если он замешкается, предъявил весьма умеренные требования, на которые город наконец согласился, не столько из страха, сколько из желания поскорее избавиться от беспокойства. Потребованные вначале 600 000 рейхсталеров были заменены 200 000, причем Гаддик получил из них 12 000, а адъютант его, полковник Рид, 3000, кроме различных драгоценностей; взамен этого город получил от Гаддика и за его подписью удостоверение, что австрийские войска никогда более не будут посещать Берлин таким образом. Когда все счеты были сведены, Гаддик просил магистрат дать ему две дюжины дамских перчаток со штемпелем городского герба; он хотел преподнести их своей императрице. Получив деньги и перчатки, он удалился с величайшей поспешностью[65]. И действительно, нельзя было терять времени, так как несколько часов спустя прибыл в Берлин с 3000 человек генерал Зейдлиц, за которым на другой же день последовал весь корпус принца Морица Ангальт-Дессауского. Король выступил также, чтобы отрезать отступление дерзкому Гаддику, но последнему удалось избегнуть встречи с врагом; избегая проезжих дорог, он благополучно ретировал ся окольными путями, благодаря форсированным маршам.

Между тем русскими войсками театр военных действий оказался перенесен самым ужасным образом в королевство Пруссию. Хотя Петербургское министерство было предано английскому двору, в особенности же подкупленный великобританскими гинеями, всемогущий в политике великий канцлер Бестужев, но энергичная императри ца Елизавета, оскорбленная, как женщина, и желавшая ото мстить за Саксонию, как монархиня, разрушила все старания англичан и великого канцлера, стремившихся произвести разрыв между Россией и Австрией. Русская политика преследовала в то время главным образом две цели, а именно: унижение Фридриха и завоевание королевства Пруссии; решено было твердо придерживаться этой системы.

Русские прибыли в Пруссию в июне в числе более 100 000 человек под начальством фельдмаршала Апраксина. После пятидневной бомбардировки был взят Мемель[66]. Гарнизон его в 800 человек, согласно капитуляции, мог свободно выйти из города; но этот военный договор, основанный на честном слове, был нарушен, и обманутых прусских солдат принудили поступить на русскую службу или же переселиться в Россию. Последней участи подверглось также множество мирных обитателей Пруссии, особенно же работавших на фабриках и земледельцев. Русские увели их вместе с семьями, невзирая на мольбы несчастных, которым пришлось покинуть родину и поселиться в пустынных областях варварского народа. На посмеяние челове чества жестокости эти сопровождались манифестами, про по ве дующими умеренность. Враждебные действия оправ дывались в них дружбой, соединявшей обеих императриц. Один из этих манифестов был положительным воззванием ко всем жителям королевства, без различия положения и веры, приглашавшим их переселиться в Россию, где им обещали дать большие преимущества. Король встречным манифестом доказывал, насколько такой образ действий противоречит существующему в Европе военному и национальному праву; он изобразил кроткое правление в Пруссии, а рядом с ним жестокости, употребляемые в России, где кровавые пытки и ссылка в безлюдные степи были обычными наказаниями за ничтожные проступки; он предоставлял своим подданным выбирать – согласятся ли за такую цену изменнически поступить со своим государем?