История шпионажа

Столь частая «перекройка» силовых структур говорит о стремлении их обновления наряду с чисткой состава, так свойственной коммунистической системе. Но в каждой новой организации сохранялось что-либо от предыдущей. Униформа царской охранки была синего цвета, и именно синий стал символом террора жителей России. Он им и остался благодаря синей форме работников Министерства внутренних дел. Сегодня политические заключенные находятся в тюрьме на Лубянке, на площади Дзержинского. Это серое шестиэтажное здание стоит напротив магазина «Детский мир». Бывшие пленники Лубянки (среди них были и знаменитые люди, например, пилот сбитого У-2 Фрэнсис Гэри Пауэрс) говорят, что одиночные камеры этой тюрьмы обычно сырые, без окон, в то время как в обычных камерах более удобно — в них есть кровать, стол, стул и большое зарешеченное окно. В коридорах Лубянки горят разноцветные лампы, предупреждающие о том, что идет заключенный, чтобы он не встретился с друзьями и не передал им, когда будет освобожден. Царский режим отводил для политических заключенных зловонные казематы Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. А печально известные лагеря в Воркуте стали наследниками каторги, на которую царское правительство отправляло наиболее опасных членов общества.

Революция 1917 года не остановила роста советских секретных служб. Когда в результате февральских событий к власти пришел Керенский, он решил не отказываться от охранки, со всеми ее досье, а ввести в ее состав людей с революционными убеждениями. Он опубликовал имена агентов в прессе, однако, когда его позиции пошатнулись, обратился за помощью именно к ним. Было приказано нанимать на правительственную службу специалистов охранки, потому что даже Керенский понял, что управлять Россией без секретной полиции так же невозможно, как и готовить хлеб без муки.

После Октябрьской революции на смену пришла ЧК (Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Эту организацию возглавил Феликс Дзержинский, поляк с профилем инквизитора, мудро перенявший методы работы охранки, начав снова использовать темные кабинеты и надзор за работой самой комиссии. В хаосе первых лет революции ЧК процветала, пользуясь неограниченной властью и став фактически четвертой, карательной, ветвью государства. Расположив свой штаб в Московском институте благородных девиц, ЧК возродила в сердцах советских граждан страх, знакомый им по былым временам. Методы остались прежними, и многие источники говорят, что и агентами ЧК стали офицеры царской охранки. В ядре нового пролетарского режима оказался червь средневекового деспотизма. Виктор Серж, участник Октябрьской революции, писал в своих воспоминаниях: «Я считаю создание ЧК одной из самых крупных ошибок правительства большевиков, потерявшего голову из-за интервенции и заговоров».

Терроризм, унаследованный от царизма, был вовсе не случаен. Он получил одобрение в самых высоких кругах. Меньше чем через два месяца после революции Лев Троцкий заявил Центральному исполнительному комитету: «Не пройдет и месяца до того, как нас захлестнет волна кровавого террора, как это было во время Французской революции. Мы должны приготовить для врагов не просто тюрьму, а гильотину». Сам Ленин сказал на съезде Советов, что партия поддерживает террор, если он направлен против эксплуататоров.

Вот как Виктор Серж описывает волну чекистского террора, последовавшего за покушением на Ленина в августе 1918 года:

«Подозреваемых вагонами увозили за город и расстреливали в полях. Сколько? В Петрограде примерно 100–150 человек, в Москве — от 200 до 300. Семьи расстрелянных ходили по полям, собирая то, что напоминало бы им о погибших. Позднее я встречался с одним из организаторов петроградского побоища. Он сказал мне: „Мы решили, что если народные комиссары хотят остаться гуманными, это их дело. Нашим делом было уничтожить контрреволюцию.“

Пример масштаба, с которым подавлялась контрреволюция, дается в докладе одного из лидеров ЧК Мартина Лациса, где говорится, что за первые полтора года работы (с января 1918 по июль 1919) Чрезвычайной комиссией „было подавлено 344 мятежа, в которых погибло 3057 восставших, было раскрыто 412 контрреволюционных организаций, было расстреляно 8389 человек, 9496 было отправлено в концентрационные лагеря, 34 334 человека было приговорено к тюремному заключению. Общее количество арестов достигло 86 983“.

Это помогает понять, почему пережила царский режим следующая поговорка: „Жители России делятся на три части: те, кто уже сидел в тюрьме, те, кто сидит сейчас, и те, кто ждет своей очереди“.