История шпионажа

Встреча семьи, которая состоялась в приемной Лубянки под наблюдением советских журналистов, прошла в напряженной обстановке. Между родителями и женой Пауэрса были довольно плохие отношения. Пауэрса-старшего описывали как человека, готового пойти на все ради своего сына, а его воззвания к Хрущеву как к отцу были тепло приняты в России. Когда родителей Пауэрса пригласили присутствовать на суде, у них возникла финансовая проблема, так как отец был недостаточно богат, чтобы самому ехать в Россию. Он принял предложение журнала «Лайф», который заплатил семье 5 тысяч долларов за эксклюзивный рассказ о ходе процесса и оплатил все расходы на поездку. Барбаре Пауэрс, отвергшей несколько подобных предложений, такое поведение родственников показалось оскорбительным.

В этом деле, уже запятнанном превосходством материальных ценностей над патриотизмом, были признаки того, что даже горе отца было выставлено на продажу. В свою очередь, Барбару критиковали за то, что она передала несколько писем мужа журналу «Ньюсуик», но его руководство не подтвердило того, что журнал заплатил за право опубликовать письма. Разгорелся скандал, и отношения в семье были испорчены задолго до поездки в СССР. В итоге родители Пауэрса отправились в Советский Союз со своими врачами и адвокатами, а Барбара вылетела позже со своими.

Барбара встречалась с мужем несколько раз, но они никогда не оставались наедине. Она говорила, что он потерял в весе и немного нервничал. Пауэрс не знал, какого масштаба достиг инцидент с У-2 в США. Во время их последней встречи, в конце августа, Барбара передала мужу теплые ботинки, белье, меховую шапку и другие вещи, которые могли помочь ему пережить суровую русскую зиму. Фрэнсис сказал ей, что она может раз в месяц присылать ему посылки весом не более 9 кг, он попросил ее, чтобы в каждой посылке были книги. На этой встрече присутствовали журналисты и фотографы.

Окончание процесса не стало окончанием пропаганды. Через неделю в печати появился отклик членов подразделения, сбившего самолет Пауэрса: «Мы удовлетворены вынесенным приговором, и, как и раньше, мы будем бдительно нести свою вахту и улучшать готовность к обороне страны».

В сентябре отрывки процесса показывало советское телевидение так же часто, как и прогноз погоды, а в октябре был показан весь ход суда. И если в России еще остался кто-нибудь, кто не видел репортажей об У-2, то это человек, у которого отсутствуют все органы чувств. В течение нескольких месяцев после окончания суда в России проводились массовые собрания, на которых достаточно было только упомянуть об У-2, чтобы люди начинали скандировать антиамериканские лозунги. «Правда» часто печатала речи выступавших на таких митингах. Их слова не отличаются разнообразием: «необходимо остановить поджигателей войны» (Смекалин, рабочий из Москвы), «империалисты не перестанут потрясать оружием» (Ломов, матрос Тихоокеанского подводного флота), «каждый честный человек негодует по поводу этих действий американских военных» (Иван Топор, тракторист колхоза им. Мичурина Тираспольской области).

Остается непонятным, зачем русские, у которых уже был арестованный пилот, решили поддержать судебный процесс антиамериканской пропагандой. В итоге инцидент с самолетом-разведчиком превратился в дутый сценарий.

Еще одна глава в истории У-2 оказалась практически незамеченной. В авиационных журналах появлялись небольшие заметки, в которых сообщалось: «Все У-2, базирующиеся в Турции, прекратили полеты», «3 самолета У-2 были переведены из Японии в США и сейчас хранятся в ангаре на калифорнийской базе ВВС Эдвардс».

К сентябрю 1960 года исчезла и крикливая злоба Хрущева, который в это время приехал на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. В одном из интервью он прекратил разговор об У-2 следующими словами: «Шпионы всегда были и всегда будут. Мы мягко обошлись с Пауэрсом. Вы казнили Розенбергов, а они не признали свою вину. Пауэрс же получил десять лет, а выйдет он уже через три года».

На деле Хрущев оказался даже лучше, чем на словах. Пауэрс был освобожден менее чем через два года после этого и вернулся в США 10 февраля 1962 года. Его обменяли на полковника Абеля[20].

10. Неудачный год Великобритании