История шпионажа

„Хотя миссис Петрова была гражданкой другой страны и работала в иностранном посольстве, она, как и любой человек на территории Австралии, находилась под защитой нашего закона. Правительство Австралии наблюдало за тем, чтобы ее не увезли за пределы Австралии против ее воли, и по этой причине командиру самолета было приказано узнать ее решение, а действующего руководителя Северной территории мистера Лейдина попросили поговорить с ней, когда она прибудет в аэропорт Дарвина (промежуточная остановка на пути в Москву). Командир поговорил с ней во время полета и по радио доложил в Канберру, что у него сложилось впечатление, что она хочет остаться в Австралии, но боится принять окончательное решение, и что она сказала ему, что ее охрана была вооружена“.

Когда самолет приземлился в Дарвине, советские охранники были разоружены, для чего австралийцы применили силу. Мистер Лейдин, встретившийся с Петровой, нашел ее в состоянии неуверенности и паники — она думала, что ее муж мертв, и боялась, что, если останется, ее родственникам в СССР причинят вред; она боялась попасть в ловушку и не понимала, что происходит.

За несколько минут до вылета самолета в Москву Петрову удалось поговорить с женой по телефону. Он сказал ей, что здоров, что ушел из посольства из-за кампании, развернутой против них, и что от нее избавятся, если она вернется в Россию. Сзади нее стояли неповоротливые охранники, слушавшие разговор.

Госпожа Петрова попросила, чтобы ее оставили наедине с Лейдином, которому она сказала, что остается. Самолет полетел в Россию с двумя охранниками и пилотом. Если в дезертирстве семьи и можно было усмотреть достоинство, то это относилось именно к ней, поскольку она разрывалась между любовью к стране, заботой о родственниках и долгом перед мужем.

Если бы Петрова вернулась в Россию, против нее скорее всего были бы приняты суровые меры. Можно привести пример перебежчика, который вернулся в СССР, Анатолия Барзова. Он в 1948 году на самолете перелетел в американскую зону Австрии со своим другом Петром Пироговым. Через четыре месяца им разрешили поехать в Соединенные Штаты. „Правда“ объясняла их отсутствие тем, что они совершили вынужденную посадку на территории американской зоны Австрии из-за нехватки горючего.

Как только друзья оказались в США, к ним обратились представители советского посольства, которые обещали им безопасное возвращение в СССР. В то время послом и резидентом НКВД в США был Александр Панюшкин, один из лучших советских агентов, когда-либо работавших в Америке. Панюшкину удалось убедить Барзова в том, что, хотя он совершил преступление против государства, его в случае возвращения осудят всего на два года тюремного заключения. Если он уговорит Пирогова вернуться с ним, то приговор будет условным.

У Барзова в России остались жена и четырехлетний сын. Он был уверен в том, что предложение Панюшкина искреннее. Барзов встретился с Пироговым, показал ему паспорт, выданный в советском посольстве, и сказал, что документы были готовы и для него. Он хотел узнать, почему Пирогов отказывается вернуться с ним.

Пирогов объяснил: „Я заключил контракт на написание книги и получил от них много денег, поэтому я не могу вернуться в Советский Союз до тех пор, пока не выплачу долг“.

Барзов ответил: „Я тоже пишу, но моя книга будет гораздо лучше тех, которые эмигранты пишут в Америке о России“.

„Можешь не беспокоиться о своей книге, — сказал Пирогов. — Они напишут ее за тебя. Ты ее подпишешь, а через несколько месяцев автора книги уже не будет в живых. Они убьют тебя“.

„Ну, через пять или десять лет ты тоже окажешься там, — возразил Барзов. — Я буду на свободе, а ты займешь мое место в тюрьме, куда я иду сейчас“.

Барзов открыл пачку папирос „Казбек“, но Пирогов, со словами „У меня свои“, вытащил пачку американских сигарет. „Ты уже думаешь, что они твои, — сказал Барзов с усмешкой. — Ты уже считаешь себя американцем?“

„Нет, — ответил Пирогов, — я еще не американец, но я пытаюсь стать им“.

„Чепуха“, — закончил полемику Барзов.

Он вернулся домой, и о нем ничего не известно. Владимир Петров писал в своей книге „Империя страха“[24]: