История Швеции

Но все это не было единственным тяжелым для Швеции результатом Тридцатилетней войны. Мы уже говорили еще об одном результате — о крайнем истощении сил народа. Имелись и другие неблагоприятные результаты. Последующие годы в истории Швеции могут быть названы периодом «проблем мира».

Глава XIX ПРОБЛЕМА МИРА И НОВАЯ ВОИНА (1648–1657 гг.)

Война обогатила шведское государство новыми территориями. И она принесла — по крайней мере одному классу шведского общества, а именно дворянству — богатство, славу и политическое влияние. Канцлер Уксеншерна как будто олицетворял политику Швеции в Германии; со всей своей энергией и всем своим талантом он старался провести эту политику в той форме, какую он сам считал наиболее подходящей.

Политика военных лет принесла шведскому народу много трудностей. Рост привилегий дворянства, о котором мы уже упоминали, имел свои последствия и для других общественных классов. Щедрой рукой стали раздаваться дары и лены, и это делалось не столько во время регентства, у которого в этом отношении руки были связаны, сколько после того, как королева достигла совершеннолетия. Она вынуждена была считаться с положением в стране; в то же время она не очень то хорошо разбиралась в государственных финансах. Пожалования, а также закладывание и продажа коронных земель и доходов с них (эта практика все более распространялась) приумножали и без того огромные владения дворянства. Новые крупные землевладения имели тенденцию к округлению и поглощению окружающих их крестьянских хозяйств, что являлось как бы локальным соответствием экспансионистским тенденциям самого шведского государства. Владения, в которых жили дворяне, получали большие экономические привилегии.

Власть дворянства над фрельзовыми крестьянами в их наследственных поместьях была очень значительна. Крестьяне на этих землях были «не податным» сословием; это означало, что свои подати они выплачивали не короне, а дворянину. Положение фрельзового крестьянина зависело целиком от землевладельца.

Поскольку государство, согласно установившейся практике, дарило, закладывало и продавало доходы с какой-либо области дворянам и последние получали право сами собирать подати и налоги, рождалось мнение, что данный дворянин имеет право «управлять» теми, ранее свободными крестьянами, налоги с которых он теперь собирал, — «свободными от подати» крестьянами. Это мнение было выражено в известных словах Пера Брахе, государственного дротса, заменившего в этой должности брата Акселя, Габриеля: «Мы все — подданные короны: крестьяне через посредство, а мы — непосредственно». Такое чисто феодальное представление могло в свою очередь изменить представление о тех крестьянах, которые еще считались совершенно свободными. Политика дарений и распродажи государственного земельного фонда, к которой прибегали из-за плохого состояния финансов и из-за настоятельной нужды в деньгах, с каждым годом все больше ограничивала земельные владения класса «совершенно свободных» крестьян. В середине XVII в. корона и податные крестьяне владели вместе только 28 % всех удобных земель; все остальные земли принадлежали дворянству. Важно отметить, что это не привело в Швеции к какой-либо форме крепостничества, хотя тенденции к закрепощению крестьян существовали. Эти тенденции особенно усилились вследствие ознакомления шведского дворянства с тем, в каком положении находились крестьяне в Европе и благодаря «импортированным» представлениям натурализовавшихся в Швеции дворян из иностранцев.

Шведское крестьянское сословие в своей борьбе за независимость имело более прочную опору, чем крестьяне в большинстве европейских стран. Его главной опорой были шведское самоуправление, шведская правовая традиция — если несколько модернизированно охарактеризовать особенности шведской жизни, которые пошли на пользу народу в большом социальном кризисе XVII в. Шведское самоуправление чрезвычайно древнего происхождения. Деревенская община всегда имела много общих дел, которые она обсуждала и решала на своих сходках под руководством своих старейшин. После суровой редукции церковных земель в ведении общин осталось мало дел[58], но в XVII в. крестьянские общины в Швеции, покровительствуемые окончательно организованной лютеранской церковью, вернули часть своего прежнего значения. Общинные собрания имели право призывать к порядку и объявлять выговор «за ругательства и проклятия, за буйство и драку, за громкую брань и крики, за пьянство». Привычка к этому, пусть урезанному, самоуправлению и его прочным формам имела большое значение.

Далее: старинные правовые традиции предоставляли шведскому крестьянину, если он считал себя ущемленным в правах, возможность искать защиты в суде. Но, конечно, крестьянину нелегко было тягаться с дворянами, владевшими и землею и судебными должностями. Народный орган правосудия, существовавший еще со времен средневековья, — низовой суд — в то время с трудом мог бороться против назначенного королем председателя суда.