Читаем История Швеции полностью

В первые годы этого «периода свободы» во внутренней жизни страны вновь приобрела острый характер социальная проблема. Несмотря на отдельные нападки со стороны не дворян и несмотря на значительное косвенное уравнение сословий вследствие редукции Карла XI, старое сословное общество в основном в начале XVIII в. продолжало оставаться не поколебленным и признанным. «Период свободы» принес с собой изменения в том отношении, что социальная проблема была сознательно поставлена на первый план и стала предметом очень оживленных дебатов в риксдаге, как это, впрочем, было уже во время некоторых заседаний риксдага в XVII в.

Теперь, когда сильная королевская власть перестала играть роль посредника и примирителя и уже не могла больше извлекать выгоду из сословных противоречий, основное противоречие между дворянством и недворянскими сословиями приняло более острые формы, чем когда — бы то ни было. В «период свободы» социальные вопросы довольно регулярно выдвигались в ходе парламентских дебатов. Правда, иногда противоречия сословий отступали на задний план и терялись в спорах между отдельными партиями по вопросам внешней политики и экономики, но все же эти противоречия были характерным явлением как начала, так и конца «периода свободы».

Начавшиеся вскоре после смерти Карла XII большие дебаты в шведском риксдаге о феодальных привилегиях велись вплоть до сессии 1723 г. Эти дебаты возобновились в 1771 г., а меньше чем через столетие после начала освободительного периода эта проблема получила наконец свое разрешение. Таким образом, процесс ликвидации феодальных привилегии и постепенного смягчения старого сословного неравенства тянулся в истории Швеции в общем в течение 90 лет — с 1719 по 1809 г.

После редукции Карла XI дворянство в Швеции было уже не то, каким оно было до этой редукции. Помещики-дворяне, как мы выше уже говорили, не исчезли, но положение служилых дворян рядом с ними укрепилось. В период великодержавия разделение дворянства на высшее и низшее акцентировалось разделением рыцарства на различные группы: графов, баронов, членов государственного совета вместе с их потомками и всех остальных дворян. Так как каждая группа имела один голос, то власть высшей знати была хорошо обеспечена. В продолжение XVIII в. в дворянском сословии часто происходили внутренние распри; при Карле XI выдвинулось низшее дворянство, и теперь, во время всеобщего переустройства, рыцарство стало единым, без группового подразделения и с поименным голосованием. Значение недворянских сословий в результате быстрого роста промышленности и торговли выросло, и они выдвинули своих энергичных руководителей. Во время больших экономических перемен начала XVII в. немало дворянских земель, составлявших, впрочем, лишь незначительную часть общего их количества, попало в руки низших сословий (свыше 1400 манталей в течение одного 1718 г.); это в известной мере способствовало привлечению общественного мнения к вопросу о неравенстве привилегий. Следует в связи с этим напомнить, что Карл XI и Карл XII часто подчеркивали, что при выдвижении на различные должности важны действительные заслуги, а не знатность происхождения. Следовало ожидать, что вместе с падением абсолютной королевской власти и преодолением кризиса будет поставлен на обсуждение вопрос о привилегиях.

На сессии риксдага в 1719 г., непосредственно после смерти Карла XII, вопрос о привилегиях стоял на первом плане; правда, инициаторами постановки этого вопроса выступили не низшие сословия. В то же время дворянство, занявшее ведущую роль в том новом общественном порядке, который установился после абсолютизма, достигло значительных успехов. Ульрика Элеонора объявила о прекращении всякой редукции, а в 1719 г. снова предоставила дворянству ряд широких привилегий. Как и следовало ожидать, это вызвало сильную реакцию со стороны прочих сословий. В 1720 г. риксдаг отклонил далеко идущие требования дворянства, дворянские привилегии 1719 г. не были подтверждены Фредриком I и рассмотрение всего вопроса в целом было отложено.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Альтернативная история / Попаданцы / История
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии