История (СИ)

В общем, так или иначе, достаточно быстро и незаметно все куда-то рассосались. Кроме одной. Она кормила, она поила, она же и все остальные малоприятные вещи выполняла. Сидя рядом, она задумчиво смотрела на Угоха своими большими темными глазами, она часто гладила его искалеченную руку и нежно отирала его потное лицо. Одна. Тихая, спокойная, малоразговорчивая. Это и была Ша-Ша. Она не просто приходила поухаживать, нет, она так и жила рядом с Угохом в его чуме.

Шаману что, три сидят или одна, без разницы, есть рядом кто-то ну, и прекрасно! А та ли, другая…

Угох почти две руки дней пребывал в полу-бредовом состоянии. Первое его четкое ощущение это нежная ладошка, гладившая его по лицу.

— Мама? — сказал Угох. А потом разглядел в неровном свете маленького костра, нет не мама… другая. Он поднес искалеченную руку к глазам поближе. Страшное зрелище. Откинув с себя шкуру, посмотрел на то, что когда-то было его ногой. По поверьям Старых Людей, когда человек теряет часть тела, то он как бы теряет и свое имя, и пока не обретет другое, он не может говорить я. С тех пор Угох говорит о себе только в третьем лице. Вот такие прикольные заморочки.

— Мама — прошептал потрясенный Угох глядя расширившимися глазами на безобразную культю, и потерял сознание.

Потеря сознания, как не странно, перешла в долгий и лечебный сон. А вот когда проснулся… По-русски говоря, Угох впал в жуткий депресняк, ушел в штопор отказа. Угох хотел умереть. Он просил шамана, который приходил проведать, как там процесс идет с заживлением, но шаман отказал ему. Еще бы прервать такой интересный опыт. От греха подальше от Угоха убрали все опасные предметы. А поди попробуй, задуши себя руками, не думается, что такое кому-то удалось. Угох уполз бы в степь, пусть его кто-нибудь там сожрал, но сил хватало только чуть приподняться и тут же обессилено упасть. Он пытался не пить, но организм оказался сильнее и предал его, он пытался не есть, но девушка Ша-Ша молча совала ему в рот куски мяса, не такие уж и великие, если честно. Угох плевался, кричал на нее, гнал, истерил по полной.

— Нет — тихо говорила Ша-Ша — я не уйду.

Сколько бы все это продолжалось, неизвестно. Только в один из приступов истерии когда Угох, как всегда, кричал что в голову взбредет, на вопли "Дай мне нож, женщина, я сам себя зарежу!" Молчаливая, тихая и казалось, что где-то покорная Ша-Ша вдруг дала… И не нож, нет! А с размаху маленькой, но весьма тяжеленькой ладошкой да по морде Угоху! Раз, другой, аж искры из глаз брызнули.

Прикрати орать! — Закричала Ша-Ша. Бац по роже — Как смеешь распускать сопли, ты, — бац по роже — сын самой великой женщины которую я знала! — Бац по роже. — Она бы сгорела от стыда увидев, во что ты превратился! Я принесу самый большой нож и сама тебя зарежу, — глаза девушки метали молнии, кроткий и тихий голос бил не хуже крепких ладоней — что бы ты только не позорил ее память! Бац-бац по роже!!!

Если у Угоха, прям тут же, немедленно, отросла нога, он бы удивился меньше! Вот так Ша-Ша — тихоня! Угох только глазами лупал, когда к его лицу прикладывались девичьи ручки. Его словно в ледяную воду с головой окунули. Он позорит свою мать!!! В один краткий миг промелькнули все те многочисленные трудности, которые пережили они вдвоем. Не раз и не два они чудом избегали смерти, и голодали и холодали… И никогда, ни разу Угох не слышал, чтобы Белый Цветок рыдала, заламывала руки, кричала — "Мы погибнем, все пропало!!!". Только ласковая улыбка и тихий голос — "Все будет хорошо, сынок, все будет хорошо". Как он мог забыть это, как..? Словно пелена упала с глаз Угоха…

— Хватит. — Попросил Угох девушку. — Я все понял. Не бей меня, я больше не буду.

Девушка замерла. Угох по-новому, и с совершенно другим интересом рассматривал ее. Он вдруг почувствовал, она совершенно не похожа на мать внешне, но очень сильно похожа внутри. А еще, к своему стыду он даже не знает, как ее зовут. Ту, которая ходила за ним словно мать за собственным ребенком. Стыдно…

— Меня зовут Угох, Сын Старого, когда-то Большой охотник. — Представился он. Русскую поговорку — "Лучше поздно, чем никогда" Угох конечно не знал, но действовал строго по ней.

— Меня зовут Ша-Ша. — Ответила девушка.

— Это хорошо, что ты тихая — растянул рот в неподражаемой улыбке Угох — представляю, что бы от меня осталось, будь ты, например, Громкой!

И Ша-Ша улыбнулась ему в ответ.

— Вот так, добрые люди племени Русов, — слегка рычащим голосом Угох рассказывал свою историю. Его трехпалая рука покоилась на плече Ша-Ша, доверчиво прильнувшей к его боку, которую она, время от времени ласково поглаживала — зря Угох не поверил своей матери. Иногда мне кажется, что это она послала этих гиен, и они отгрызли мне кое-что от тела, для того чтобы открылись глаза, и я наконец-то разглядел свое счастье, которое все это время ходило рядом…

— Да, Русы, Угох счастливый человек. Угох знает, что такое любовь матери, теперь Угох знает, что такое любовь женщины. Единственной, любимой… Угох большой и глупый, и он иногда мечтает, да… мечтает познать, что такое любовь к детям…