История сионизма

История оборонной организации восходит еще ко временам «Хашомер» — ассоциации еврейских стражей порядка, основанной до I мировой войны. После 1918 г. и арабских мятежей в Галилее и Яффе возникла «Хагана». Она создавала нелегальные оружейные склады и открывала по всей стране центры боевой подготовки для юношей и девушек. Но все эти мероприятия были, как правило, довольно дилетантскими и мелкомасштабными. И только с началом арабской революции в 1936 г. «Хагана» окрепла и превратилась в эффективную оборонную организацию, насчитывавшую тысячи бойцов. По неписаному правилу каждый молодой член общины был обязан исполнять любое приказание «Хаганы». Многие бойцы, входившие в эту организацию, принадлежали к трудовому движению. По своим задачам и целям «Хагана» представляла собой народную милицию — со всеми свойственными ей преимуществами и недостатками. В ней не царила милитаристская атмосфера, поскольку «Хагана» состояла исключительно из добровольцев. С другой стороны, этим добровольцам подчас не хватало дисциплины, да и их боевые качества оставляли желать лучшего. Левая ориентация этой организации была настолько ярко выраженной, что молодые люди, не разделявшие взгляды трудовиков, предпочитали вступать в ИЗЛ («Иргун Звай Леуми» — «Национальная военная организация»), которая, последовав за Жаботинским, откололась от «Хаганы» в начале 1930-х гг. Правые партии относились с опаской к набирающей силу армии рабочего класса, и хотя их страхи были преувеличены, назвать их вовсе безосновательными нельзя. Дело в том, что милиция волей-неволей оказалась под руководством левых сионистов, так как только они, опираясь на молодежные организации и киббуцы, располагали широкой массовой поддержкой, необходимой для создания нелегальной организации такого масштаба, как «Хагана». Киббуцы играли особенно важную роль в деятельности «Хаганы»: они служили стратегическими опорными пунктами в периоды кризисов, а кроме того, там размещались центры боевой подготовки и оружейные склады, недоступные для мандатного правительства.

Ночные дозоры, организованные «Вингейт» и «Пальмах», созданной во время II мировой войны, также опирались на поддержку киббуцев. Поскольку денег на финансирование постоянной армии не было — даже такой малочисленной, как «Пальмах», — члены этой организации занимались параллельно боевой подготовкой и сельским хозяйством, что явилось поистине уникальным экспериментом в истории современного воинского дела. Мораль этих групп тоже была своеобразна. Они воплощали в себе дух молодежных пионерских движений. Не было ни униформы, ни воинских знаков различия. Бойцы придерживались левой социалистической идеологии; видное место в командовании занимали члены «Объединенного киббуцы» (Израэль Галили был начальником штаба «Хаганы», Иигаль Аллон — командиром «Пальмах»), а образцом для подражания, на который ориентировались командиры младшего поколения, был ветеран гражданской войны в России Ицхак Саде. Бен-Гурион был недалек от истины, когда в 1948 г. назвал «Пальмах» частной армией «Объединенного киббуца». Это был элитный корпус, и с созданием регулярной армии его пришлось распустить, но традиции «Пальмах» сохранялись и тогда, когда многие из младших командиров достигли более высоких постов в новой армии.

Члены киббуцного движения не особенно рвались в бой. Они стали играть важную роль в оборонных движениях только из-за того, что в 1929 и 1936–1939 гг. на них нападали арабы. Арабский бунт 1936 г. не остановил развитие еврейских сельскохозяйственных поселений. Даже в период революции появлялись новые киббуцы, вошедшие в историю Палестины под названием «Стена и сторожевая башня» («Хома вемигдал»), — Ханита и Эйн Гев, Ша’ар Хаголан и Ревивим. Строительство этих поселений приходилось планировать с тщательной точностью военных операций; нередко работы проводились ночью или в ранние утренние часы. Строительный отряд в назначенное время выходил на принадлежавшую евреям землю, которая намеренно не возделывалась по соображениям безопасности. В считанные часы возводились несколько бараков и сторожевая башня, затем это место обносили колючей проволокой, чтобы защитить его от нападений. Подобное освоение земель не имело ничего общего с мирной колонизацией, о которой мечтали отцы-основатели трудового сионизма, и напоминало, скорее, покорение американского Дикого Запада или освоение Центральной Азии и Кавказа. Учение о пролетарском интернационализме вступило в конфликт с суровой правдой жизни, и молодое поколение осознало всю насущную необходимость обороны, к которой совершенно не было готово идеологически.