История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Праславянская терминология покрывается рядом общих названий родства: semьja (собирательное, в паре с сингулятивным semь, seminъ), rodъ ( ordъ), roditje ( orditje), pleme. Все они на основании внешних и частично внутренних данных представляются новообразованиями, компенсирующими, как увидим ниже, редукцию более архаических обозначений. Праслав. roditi orditi обнаруживает характер инновации в том, что объединяемые этой основой внутриславянские производные представляют модели поздней продуктивности (ср., помимо известной родственной терминологии, русское слово рожа (rodja). Этот глагол явно вытеснил в предшествующий период другую основу, следы которой четко видны в непродуктивных производных типах (celo, koleno, celjustь). С другой стороны, между архаизмом и инновацией ус-тановима связь четкой преемственности, выражающаяся в воспроизводстве семантической модели (ср. изосемантизм переходов рождать член тела). Производное на -ja semьja вторично (включая и его значение), судя по более архаичному производному на -ro- sebrъ semro-, образованному не от основы на -i semь, а от основы на -о semo-. Следующий ниже слой (IV стадия) целесообразно определить как протославянский, соответствующий переходному периоду развития группы индоевропейских диалектов, близких к прото-балтийским:

pter-/ ptr-, otikos — mater-, диал. maia / sunus — dukter- (dhoito-, orbho-) / bhrater — suesr-; syesreno- / ptruuio auio- teta / neptiio- / dhedh-, bhabha, an-// manguio-, viro-, poti- gena / suekro- suekry- / snusa; ^gentiio- / daiuer-, ^gulous, siourio-, ienter-.

В целом существенное отличие от праславянского состояния наблюдается здесь в факте отсутствия типичных славянских черт и, напротив, активного функционирования формантов и словообразовательных моделей, утрачивающих продуктивность в собственно праславянском. Количество основных названий родства меняется в сторону сокращения, в ряде случаев противопоставленные термины обнаруживают более емкую семантику. В частности, это можно отнести к паре suekro- suekry, которая охватывает и отношения, позднее выраженные парой праслав. fostь — tьstja, т. е. первоначально родители мужа и жены назывались одинаково.

Как и для других состояний, для протославянской терминологии родства можно говорить об архаизмах и инновациях. Среди частных инноваций можно назвать протослав. ot-ikos, общее с греч. ‘, которое функционально отлично; далее, протослав. suesreno-, соответствующее протобалт. диал. suesrino-, и пралатинскому suesrino-; bhratria, общее для протославянского и для греческого. Замечательный расцвет характеризует такую инновацию, как словообразовательная модель с формантом -io / -ia, несомненно продуктивную на протославянской стадии, о чем говорит выделение этого форманта не только в протослав. диал. та-iа (общее с греч. ), bhratr-ia, ptruu-io-, au-io-, nepti-io-, siour-io-, но и в таком протославянском новообразовании, как mangu-io-. Расцвет модели с формантом -io / -ia, которая сама по себе восходит к более древнему периоду, объясняется более четкой морфологической характеристикой этого суффикса (мужской род — женский род), отсутствующей у более архаичных формантов, представленных к этому времени только в архаизмах. В семантическом отношении модель на -io / -ia представляет несравненно более выгодные возможности индивидуализации, в которой существует к этому времени, по-видимому, внутренняя потребность в системе протославянских терминов родства. Вместе с тем словообразовательную инновацию на -i / -a связывает с архаической моделью на -ter (о которой ниже) такая устойчивая тенденция, как воспроизводство семантической и морфологической моделей в условиях противопоставленных отношений пар терминов[1466]. Морфологическая регуляризация проявляется и во вторичном оформлении названий протослав. gen-a, snus-a (первое — из архаической нерегулярной основы, второе — из древней основы на -о с вероятным первоначальным собирательным значением ‘связь’).