История Смутного времени в России в начале XVII века

Но Шуйский, со своей стороны, не оставался в бездействии. Понимая, что мнение бояр, по-видимому, основанное на сущей справедливости, внушаемо было им одним недоброжелательством к его лицу, он нисколько не расположен был спокойно дожидаться, чтобы охладилась привязанность народная к нему, и потому решился немедленно обратиться к суду москвитян. Стараниями его приверженцев девятнадцатого числа в шесть часов утра купцы, разносчики и ремесленники стекались на Красную площадь³⁰⁵. Бояре, встревоженные сим скопищем, вышли также на площадь в сопровождении знатного духовенства; намерение их было отвлечь народ от избрания царя, предложив ему заняться выборами патриарха, а между тем разослать грамоты во все города Российского государства, чтобы выборные люди съезжались в Москву для назначения государя общим советом. Но народ возопил, что для исцеления отечественных язв царь нужнее патриарха и что потому сперва следует избрать царя, который уже сам назначит первосвятителя³⁰⁶. Тогда клевреты Шуйского стали разглашать, что никто не может иметь более прав на престол, как «мужественный и благородный обличитель и посрамитель нечестивого Отрепьева», присовокупляя к тому, что сам князь Василий Иванович происходит от ближайшей отрасли древнего царственного дома. В ответ им со всех сторон площади закричали: «Да будет над нами надо всеми князь Василий Иванович!» Вельможи не посмели противиться общему побуждению и сами провозгласили Шуйского царем и великим князем всея России.

Новый царь прямо с площади поехал в Успенский собор. Хотя не бояре возводили его на престол, не желая раздражить первое сословие в государстве, он не отказался исполнить данного обещания своим прежним товарищам во время составления заговора против расстриги. Прежде, нежели кто-либо из русских присягнул ему, он сам торжественно в соборе целовал крест по изготовленной записи на том, чтобы никого не казнить смертью без суда боярского, чтобы не отнимать имения у невинных жен и детей изобличенных преступников и чтобы, не давая веры тайным доносчикам, ставить их с очей на очи с оговоренными, и в случае клеветы подвергать такому же наказанию, какое закон определял за взводимое ими преступление. На другой день списки с сей важной записки посланы были во все города российские вместе с известительной грамотой о восшествии на престол нового царя и с образцовой подкрестной записью, по коей повелевалось приводить к присяге всех людей Московского государства. Также разослали повсюду и грамоту царицы Марфы, удостоверяющую о самозванстве Отрепьева³⁰⁷.

Первым старанием нового правительства было очищение московских улиц от лежавших на оных польских трупов, обезображенных псами и площадными лекарями, вырезывавшими из оных жир для составления мнимо целебных мазей. Тела сии были вывезены за город и похоронены на убогом доме. Басманов был схоронен уже у церкви Николы Мокрого старанием брата его, сводного князя Ивана Васильевича Голицына. Но труп Отрепьева оставался еще на площади предметом поругания черни. В ночи с девятнадцатого на двадцатое число показалось стерегущим оный людям, что они видят около стола, на коем лежало тело, свет, который исчезал, когда они подходили, и снова просиявал, коль скоро они удалялись. Мечта ли то была их суеверного предубеждения, или действительно являлся фосфорический свет, часто сопровождающий посредством гнилости производящееся растворение органических тел, но естественное истолкование явления не было сообразно духу тогдашнего времени. Всем казалось несомненным, что свет сей означал чародейство покойника, в чем еще более убедились на следующее утро, когда по приказанию начальства повезли тело в убогий дом за Серпуховские ворота. Лишь только миновали ворота сии, как поднялась жестокая буря, которая сорвала крышу с одной из трех башен, на воротах находящихся, и повалила деревянную городскую стену до Калужских ворот. К довершению убеждения народного в чернокнижестве Отрепьева с восемнадцатого по двадцать пятое мая настали сильные морозы, повредившие не только деревья и хлеб, но даже луговую траву³⁰⁸. Для прекращения дальнейших злотворных действий умершего колдуна почли необходимым развеять самый прах его. Двадцать восьмого мая тело его было вырыто и сожжено на Котлах. Пеплом зарядили пушку и выстрелили по Смоленской дороге, откуда самозванец пришел в Москву³⁰⁹.