История социологической мысли. Том 2

Конфронтация была, однако, неизбежна по мере того, как марксизм превращался благодаря II Интернационалу (1889–1914) в доктрину мощного массового движения, постепенно приспосабливающегося действовать в рамках определенных социально-политических структур и стремящегося обеспечить себе гегемонию, социология же меняла свой характер в результате критики позитивизма и расширения сферы своего влияния на Германию. До конфронтации дело дошло впервые в последнюю четверть века перед Первой мировой войной. С тех пор тема «социология и марксизм» не сходила с повестки дня[2]. Ранее мы вели здесь речь о реакциях на марксизм со стороны некоторых выдающихся социологов; сейчас время заняться гораздо более многочисленными реакциями марксистов на социологию. Они были очень разными: с одной стороны, появились авторы, склонные утверждать, что исторический материализм – это не что иное, как марксистская социология, с другой стороны, достаточно было и таких, по мнению которых оппозиция марксизма и социологии непреодолима и такой останется.

Перевес был, как представляется, на стороне вторых. Более того, признание исторического материализма социологией было нередко чисто вербальной операцией, которая не означала реального сближения. Серьезных попыток подытожить с марксистской позиции достижения социологии и тем более использовать их для собственных теоретических целей не предпринималось. То, что в Польше пытались сделать Кшивицкий или Келлес-Крауз, имело немного прецедентов и аналогов. Преобладала установка на отражение атак, защиту целостности собственной позиции, а также утверждение, что она безоговорочно верна[3]. Тем не менее проблема возможности существования марксистской социологии была наконец четко поставлена. Ее представление требует, однако, учета более широкого контекста изменений, которым подвергался марксизм после смерти своих создателей.

2. Так называемый марксизм II Интернационала

Фактом, который следует иметь в виду, является формирование так называемого «марксизма II Интернационала», который вплоть до времени появления ленинизма задавал тон всей марксистской мысли. Этот марксизм часто называют «позитивистским», а Валицкий (Walicki) использовал недавно прилагательное «несессеристский», удачно подчеркивающее значительную роль, которую играло в нем понятие «необходимости»[4].

К этому направлению причисляют прежде всего таких авторов, как Эдуард Бернштейн (Eduard Bernstein) (1850–1932) – автор, среди прочего, Zur Geschichte und Theorie des Sozialismus. Gesammelte Abhandlungen[5] (1901); Карл Каутский (Karl Kautsky) (1854–1938) – автор Die materialistische Geschichtsauffassung[6] (1927, в 2 т.), а также множества других политических, исторических и экономических сочинений, на которых выросло целое поколение марксистов; «отец русского марксизма» Георгий Плеханов (1856–1918) – автор, среди прочего, работы «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» (1895); Генрих Кунов (Heinrich Cunow) (1862–1936) – автор Die Marxsche Geschichts-, Gesellschafts- und Staatstheorie. Grundzüge der Marxschen Soziologie[7] (1920–1921, в 2 т.).

С большими оговорками к этой формации можно отнести также так называемых австромарксистов, среди которых оказались в том числе такие мыслители и политики, как Макс Адлер (Max Adler) (1873–1937) – автор Kausalität und Teleologie im Streite um die Wissenschaft[8] (1904), Marxistische Probleme. Beiträge zur Theorie der materialistischen Geschichtsauffassung und Dialektik[9] (1913) и Lehrbuch der materialistischen Geschichtsauffassung (Soziologie des Marxismus)[10] (1930–1932, 2 т.); Рудольф Гильфердинг (Rudolf Hilferding) (1877–1941) – автор Das Finanzkapital. Eine Studie über die jüngste Entwicklung des Kapitalismus[11], (1910); Отто Бауэр (Otto Bauer) (1881–1938), известный как интереснейший среди марксистских теоретиков национального вопроса, автор Die Nationalitätenfrage und die Sozialdemokratie[12] (1907).