История советской фантастики

"Нам было тяжело это терпеть..." Писатель-фантаст Степан Кургузов отвечает на вопросы корреспондента А.Терехова // Огонек. 1986. No 51.

Померанц Г. Что изменится, если все коммунисты улетят на Луну? // Литературная газета. 1993. 11 августа.

НА ПОЛПУТИ К ЛУНЕ, ИЛИ БОЛИВАР ДОКТОРА КАЦА (Послесловие редактора)

– Все неверно, - сказала гусеница.

– Да, не совсем верно, - робко согласилась Алиса. - Некоторые слова не те.

Льюис Кэрролл

Эпиграф из "Алисы в Стране Чудес, предпослан этим заметкам неслучайно.

Пока рукопись книги д-ра Каца готовилась к печати, с ней успело познакомиться довольно много специалистов, историков и филологов. Оценки были полярными, причем преобладали претензии. Если рассортировать упреки на три группы, то мы получим следующее: 1) Это издевательство над историей нашей фантастической литературы; 2) Это издевательство над историей нашей литературы; и 3) Это издевательство над историей.

Претензию No 3 сразу хотелось бы отвести. По сравнению с тем, что сотворили с нашей историей за 70 с лишним лет другие доктора наук и академики, создатели сотен школьных и вузовских учебников, несколько нетрадиционный подход нашего автора выглядит вполне респектабельным. Доктор Р. С. Кац, вообще говоря, не совершил ничего особо крамольного: он просто из двух маниакальных идей, долгие годы владевших обществом (построение рая земного на одной шестой отдельно взятой части суши и достижение Луны обетованной) избрал вторую, менее известную, и сделал на ней особый акцент.

Прием был выбран довольно рискованный? Ну, безусловно! Меня и самого, признаться, поначалу смущало, мягко говоря, неакадемическое отношение к материалу сочинителя книги, которое как-то не очень соответствовало облику почтенного филолога, доктора наук, профессора, заведующего кафедрой и прочая, и прочая. При первом чтении рукописи рука моя непроизвольно тянулась то и дело к редакторскому карандашу: хотелось немедленно все 'поправить" убрать явные накладки. Разумеется, на самом деле никакого выступления Молотова на I Съезде писателей СССР вообще не планировалось, а речь С. Кургузова произнесена была в середине форума, но не в конце. Очевидно, что отголосок сюжета романа Владимира Дудиицева "Не хлебом единым" можно обнаружить отнюдь не в "Робокопе" Пола Верховена, а в "Терминаторе" Джеймса Камерона. Естественно, живописные подробности беседы Юрия Андропова с Виктором Пелевиным тоже вызывают самые серьезные сомнения (боюсь, что автор их просто домыслил). И уж, конечно, когда Армстронг и Олдрин действительно ступили на поверхность Луны, президентом США был Ричард Никсон, а совсем даже не Линдон Джонсон... И так далее, и тому подобное.

Само собой, я не стал ничего исправлять, ибо быстро понял, что мое профессиональное редакторское негодование намеренно спровоцировано автором и что он, к примеру, специально перетасовывает в своей книге реальных исторических личностей (таких, как Ленин, Сталин, Обольянинов, Солженицын, Кургузов, Паустовский, Тендряков, Потапов и др.) и тех, в чьем существовании лично я не совсем уверен или даже совсем не уверен (Шпанырь, Курицын, Хрусталев, Шевцов, Розов, Понятовский и др.). При желании книгу можно рассматривать как любопытный кроссворд, и эрудированный читатель сам может попробовать отгадать - где домысел и где факт, где стилизация и где подлинная цитата. (Подскажу, что, по меньшей мере, две трети приводимых доктором Кацем цитат, как это ни смешно, - подлинные). Однако, думается, литературная игра сама по себе не есть главная задача, поставленная автором при создании своего "краткого курса". И в этой же связи обе оставшиеся претензии, которые я упомянул в самом начале, тоже следует счесть неосновательными. Ибо книга доктора Каца - вовсе не издевательство, а, скорее, доказательство. Причем "от противного". Это своеобразная попытка дать, наконец, ответ на вопрос, который так часто задавали вслух честные советские писатели-фантасты, от Беляева до Булычева: почему во всем мире (в США, в Западной Европе, в других странах) жанр science fiction давно выбился в число приоритетных, а в СССР научная фантастика всегда была изгоем, литературой "второго сорта", "Золушкой", "падчерицей эпохи"?