История советской литературы. Воспоминания современника

Примерно в таком же ключе заявляли о себе «миминисты», «неоклассицисты» и др.

19 сентября 1922 года Валерий Яковлевич Брюсов выступал в Москве с лекцией о современной литературе.

Среди записок ему пришла и такая: «Что за течение „экстрактивизм“, представителям которого являются поэты Бур, Чарский и Орловский»?

В ответ Брюсов заявил о своем невежестве, ибо не только не знает поименованных товарищей, но и о самом понятии «экстрактивизм».

О тех годах Михаил Светлов в автобиографии писал: «Я с горестным удивлением вспоминаю тогдашнюю Москву. Чего только не было! Не говоря уже об имаженистах, были еще и „фуисты“, и „ничевоки“ и еще какие-то течения. У меня и сейчас сохранилась книжица „Родить мужчинам!“ Даже болея менингитом, нельзя написать такое…»

156

Одним из самых близких друзей А.С.Пушкина был Антон Антонович Дельвиг. Они вместе учились в Лицее, издавали «Литературную газету». В «Старой записной книжке» Петра Вяземского читаем: «Дельвига я знал мало. Более знал его по Пушкину, который очень нежно любил его и уважал. Едва ли не Дельвиг был, между приятелями, ближайшая и постояннейшая привязанность его».

Ранняя смерть унесла Антона Дельвига. И Пушкин был одним из инициаторов издания сборника воспоминаний о дорогом его сердцу товарище. Сборник не состоялся, но сохранились фрагменты воспоминаний Пушкина о нём.

Вот один из них.

Как-то у Александра Сергеевича собрались его близкие друзья и знакомые. Пили шампанское, вспоминали давние дни и, в частности, юношеские любовные похождения.

Когда речь зашла о таковых в жизни Пушкина, Дельвиг неожиданно заявил, что между Сашей и одной молодой графиней были интимные отношения. Хотя знал, что друг относился к ней всего лишь с уважением.

— Да, были отношения! — настаивал разгоряченный Дельвиг. — Вы же знаете, что мой девиз — резать правду!

Пушкин, выждав тихую минуту, спокойно произнес:

— Бедная, несчастная правда! Скоро совершенно ее не будет существовать, потому что ее окончательно зарежет Дельвиг.

157

Директор Дома литераторов Борис Михайлович Филиппов вспомнил, как он с друзьями оказался в театре «Аквариум», где давали пьесу-пародию «Ой, не ходи, Грицю — на заговор императрицы» в исполнении театра Сатиры. Это была пародия на пьесу Алексея Толстого и Павла Щеголева «Заговор императрицы».

Неожиданно для себя среди зрителей Борис Михайлович увидел авторов высмеиваемой пьесы.

— Мне, конечно, было интересно, как они реагируют на происходящее на сцене. И потому все время поглядывал на них. И как ни странно, они весело я громко смеялись, аплодировали наиболее удачным местам в пародии…

После спектакля я вместе с друзьями — Смирновым-Сокольским, Давидом Гутманом и другими оказался за кулисами, чтобы поблагодарить актеров за их талантливый «кураж». И опять же был удивлен, увидев среди актеров авторов пьесы «Заговор императрицы».

Помню, представляясь Толстому, Смирнов-Сокольский, которого все знали как заядлого собирателя книг, сказал Алексею Николаевичу, что очень бы хотел получить от знаменитого писателя книгу с автографом.

Толстой громогласно пообещал:

— Всенепременно! Когда вы купите на развале мою книгу «Князь Серебряный» я ее вам надпишу.

И заразительно захохотал.

Потом сказал растерявшемуся Николаю Павловичу Смирнову-Сокольскому:

— Не обижайтесь! Я ведь тоже мог бы обидеться на то, что весь вечер господа сатирики мерзавили. И кого? Автора «Царя Федора Иоанновича»!

Он назвал очередное произведение своего однофамильца и тезки Алексея Константиновича Толстого. И опять заразительно засмеялся.

158

Критик Вадим Дементьев как-то пожаловался, как непросто давалась ему работа с Леонидом Максимовичем Леоновым над последним романом писателя «Пирамида». Особо над монологом Сталина, к которому у автора романа было негативное отношение.

Уже были перепробованы несколько вариантов монолога, а Леонид Максимович по-прежнему был неудовлетворен. И эта неудовлетворенность стала казаться Вадиму как редактору нарочитым капризом старого человека.

В один из таких рабочих моментов их встречи, когда писатель забраковал очередной свой вариант монолога, Вадим не выдержал и сказал:

— Леонид Максимович, я вот шел к вам по улице Алексея Толстого, мимо музея Алексея Толстого, мимо памятника Алексею Толстому. Вы думаете, вашим именем тоже назовут улицу, создадут музей, поставят памятник?

Старик погладил усы, помолчал и сказал:

— Жена у него пробивная была…

159

Расул Гамзатович Гамзатов, находясь в Москве, ждал известия из родной Махачкалы, где его жена должна была родить третьего ребенка. Ждали известий и две его дочурки.

И вот раздался междугородний телефонный звонок: звонил первый секретарь Дагестанского обкома партии Дарьялов.

— Расул, дорогой, поздравляем тебя с успешными родами твоей Патимат, — послышался радостный голос секретаря.

— Абадурахман, кто у меня родился? — тут же спросил Расул.

— Жена чувствует себя хорошо. Роды прошли нормально.

— Так кто же родился? — с нетерпением вновь спрашивает Гамзатов.

— Мы тебя поздравляем. Все тебя любим и ждем скорейшего воз вращения в родную Махачкалу…