История Спарты (период архаики и классики)

Рассмотрим теперь предание об илотском происхождении гармостов Лисандра. Первые следы этой версии мы находим в рассказе Ксенофонта о посольстве беотийцев в Афины перед битвой при Галиарте (395 г.). В приводимой Ксенофонтом речи беотийские послы ставят в вину спартанцам, наряду с прочими злодеяниями, также и то, что "они не стесняются назначать гармостами своих илотов" (Hell. III, 5, 12). Исократ в "Панегирике" свидетельствует примерно о том же. Он уверяет, что "спартанцы предпочитают служить одному из илотов" (111). Таким образом, по крайней мере, два писателя-современника утверждают, что существовали гармосты илотского происхождения. Правда, надо учитывать и то, что их заявления носят слишком общий характер и в силу самого жанра речей не обладают силой бесспорного доказательства.

И Исократ, и Ксенофонт оперировали скорее не фактами, а тем общим впечатлением от спартанской гегемонии, которое тогда сложилось в Греции. Но в традиции не засвидетельствовано ни одного конкретного примера назначения на эту должность человека негражданского происхождения. Наоборот, те двое гармостов, которые были назначены самим Лисандром - Сфенелай, гармост Византия и Халкедона (405 г.), и Форак, гармост Самоса (404 г.) (Xen. Hell. II, 2, 2; Diod. XIV, 3, 5), - оба принадлежали не просто к рядовым спартиатам, а к спартанской элите. В этом Лисандр следовал давно установившейся традиции назначать на высшие командные посты, к числу которых, бесспорно, принадлежали и гармосты, людей из знатных и богатых спартанских семей[021_101]. По-видимому, самое большее, на что мог решиться Лисандр, - в исключительной ситуации военного времени назначить на должность гармоста неодамода[021_102] или гипомейона, хотя и это весьма сомнительно[021_103].

Откуда же возникла тогда версия о гармостах-илотах? Ответ, возможно, заключается в следующем. Гарнизоны, посылаемые Спартой, конечно, состояли главным образом из неодамодов[021_104] или наемников. Низший командный состав также мог комплектоваться из этой среды. А поскольку в момент наибольшего могущества Спарты любой ее представитель становился весьма важной персоной в завоеванных общинах, то социальная "ущербность" солдат и низшего гарнизонного офицерства автоматически могла переноситься и на их руководителей. Спартанцев настолько не любили, что с радостью принимали на веру любую порочащую их информацию. Отсюда, скорее всего, и возникли гармосты-илоты.

Весьма вероятно, что обвинения, направленные против спартанских гармостов, в первую очередь имели целью задеть самого Лисандра. Ведь традиция в числе мофаков[021_105], наряду с Гилиппом и Калликратидом, называет также Лисандра (Phyl. FgrHist. 81 F 43; Aelian. V. h. XII, 43).

Враги Лисандра вполне были способны в своей "злостной клевете" превратить его из мофака в илота, что и нашло отражение в предании (Xen. Hell. III, 5, 12; Isocr. IV, 111).

В этом, конечно, сказалось общее негативное отношение к спартанской гегемонии, чему в не малой степени способствовало суровое правление гармостов и декархов (Thuc. VIII, 38, 3; Xen. Hell. III, 5, 12; VI, 3, 7-9; Lac. pol. 14, 2; Isocr. IV, 117; Diod. XIII, 66, 5; XIV, 3; 12, 2-9; Paus. IX, 32, 8-10; Plut. Lys. 15; 19; Mor. 773 c-d). К. Ю. Белох справедливо отмечает, что вследствие ограниченности лаконского образования и воспитания гармосты были часто плохо подготовлены к исполнению своих должностных обязанностей. По его мнению, "многие спартанские гармосты обращались с союзниками так, как они на родине привыкли обращаться со своими илотами; или же они попросту становились орудиями местных властей и заботились исключительно о собственном обогащении"[021_106].

Действительно, в источниках имеется целый ряд фактов, свидетельствующих о "ненасытном корыстолюбии" спартанских гармостов. В этом смысле показателен судебный процесс над Фораком, гармостом Самоса, обвиненном в присвоении денег (Plut. Lys. 19). Как правило, обвинения в коррупции и прочих злоупотреблениях, вменяемых, согласно преданию, спартанским гармостам, носят за редким исключением слишком общий характер. Но и те немногие факты, которыми мы располагаем, целиком подтверждают общее резко отрицательное впечатление от спартанского господства, отмеченное древней традицией. Самый яркий пример тому - Клеарх.