История Спарты (период архаики и классики)

Политическая карьера Лисандра началась с назначением его навархом. Первая навархия Лисандра явилась своеобразной прелюдией к его дальнейшей политической деятельности. Здесь истоки не только его личной головокружительной карьеры, но и первые ростки новой, вовне направленной военной организации Спарты, которая подготавливает нас к восприятию той большой роли, которую стали играть спартанские наемные отряды и спартанские военачальники - командиры этих отрядов - в IV в.

Лисандр впервые появляется на политической арене в 407 г. Его предшествующая жизнь нам абсолютно неизвестна020_24. Мы знаем только, что он был сыном Аристокрита020_25 и по отцу принадлежал к Гераклидам (Plut. Lys. 2, 1; 24, 3). Согласно традиции, Лисандр точно так же, как Гилипп и Брасид, был мофаком (Phylarch. ap. Athen. 271 e-f; Aelian. V. h. XII, 43), хотя в случае с Лисандром ситуация не столь очевидна (Филарх, по-видимому, не был уверен в своей информации: недаром он употребляет глагол fasiv, говоря о происхождении Лисандра). Однако, с другой стороны, указание Плутарха на бедность отца Лисандра (Lys. 2, 2) может служить сильным аргументом в пользу того, что Аристокрит был гипомейоном и не смог обеспечить своему сыну необходимых условий для карьерного роста. Поэтому, несмотря на знатность своего рода, Лисандр сумел добиться высокого положения в обществе в далеко не юном возрасте, как, например, его преемник Калликратид. В 407 г. ему, по-видимому, было около 45 лет, а может быть, и больше020_26. Эфор и Плутарх объясняют сам факт его выдвижения исключительными способностями Лисандра как военного и дипломата (Diod. XIII, 70, 1; Plut. Lys. 3, 2).

Однако оба источника ничего не говорят о действительных заслугах Лисандра, так что может создаться впечатление, будто они спроецировали в прошлое его позднейшие успехи. Ксенофонт вообще никак не комментирует это назначение (Hell. I, 5, 1). Возможно, что молчание историка объясняется нежеланием бросить тень на прошлое Лисандра. Кроме того, сам стиль изложения Ксенофонта таков, что оценочный момент, коль скоро он присутствует, дается, как правило, в достаточно осторожной и ненавязчивой манере.

По-видимому, и Брасид, и Гилипп, и Лисандр обязаны были своим выдвижением только одному фактору - жесткой необходимости в необычных для Спарты условиях дальних походов и морских кампаний выдвинуть и нетрадиционных военачальников. Прежняя спартанская армия и ее командиры были хороши в условиях гоплитской войны. Но для авторитарного командования армией и флотом, для принятия самостоятельных решений в сложных и неординарных ситуациях, для активных действий без постоянной оглядки на "домашние" власти спартанские командующие обычного типа не годились. Как мы знаем, робость и осторожность, отсутствие независимого мышления, постоянное ожидание инструкций из дома - вот характерные черты целой галереи спартанских военачальников020_27. С ними Спарта никогда бы не выиграла Пелопоннесской войны. Поэтому и пришлось в самые критические моменты обращаться к любым талантливым в военном отношении спартиатам, даже если они по своему рождению или имущественному положению и не относились к правящей корпорации. Примеры с Брасидом, Гилиппом и особенно Лисандром наглядно демонстрируют, что в опасных для государства ситуациях интересы общины in corpore иногда оказывались выше корпоративных интересов правящего сословия.

Хотя в случае с Лисандром скудость традиции делает невозможным восстановить истинную картину тех причин, которые заставили спартанское руководство остановить на нем свой выбор020_28, но одно можно считать бесспорным - спартанцы искали и нашли нужного им человека. На этот раз ни о каком случайном выборе не

может быть и речи020_29. Причем свою роль в возвышении Лисандра могла сыграть и рекомендация Агесилая, сводного брата царя Агиса, с которым у Лисандра, согласно традиции, были тесные дружеские отношения (Plut. Lys. 22, 6; Ages. 2, 1).

Так или иначе спартанцы в 408 г. должны были гораздо серьезнее отнестись к выбору наварха, чем раньше. Отправкой посольства в Персию и энергичными действиями по восстановлению флота Спарта явно демонстрировала свое намерение продолжать морскую войну в Ионии. Поэтому выбор Лисандра, конечно, соединялся с определенными надеждами, которые на него возлагались. В этой связи кажется вполне правомерной точка зрения Г. Бузольта, полагавшего, что существует несомненная связь между посылкой спартанского посольства в Персию и выдвижением Лисандра как ставленника военной партии020_30. Возможно, Лисандр был одним из авторов новой программы, направленной на дальнейшее усиление военно-морского потенциала Спарты. Лисандр, бесспорно, обладавший большим политическим чутьем, вполне мог быть идейным руководителем той политической группировки, которая побудила спартанское правительство установить непосредственный контакт с персидским царем через голову малоазийских сатрапов.