История спиритизма

Спиритизм вообще, а в частности сеансы Уильямса и Лотти Фаулер, привлёк его внимание в 1872 году. Весьма скоро он обнаружил, что и сам обладает незаурядными медиумическими способностями. В это же время на него снизошло откровение, призывавшее его более тщательно изучить этот предмет, применив свой незаурядный ум к доскональному его познанию. Труды Мозеса, подписанные «М.А.Оксон», входят в число классических трудов по Спиритизму. Среди них следует назвать «Учение Духов», «Высшие аспекты Спиритизма» и другие работы.[225] В конце концов он стал редактором журнала «Лайт». Благодаря усилиям Мозеса это издание долгие годы сохраняло высочайший научный уровень. Его медиумические способности неуклонно развивались, постепенно охватывая практически все виды явлений, известные в настоящее время.

Подобных результатов Мозес достиг лишь после определённого подготовительного периода. Он пишет: «В течение долгого времени я не мог получить подтверждений, в которых так нуждался. Пойди я по обычному пути, так бы ничего и не добился. Мой образ мыслей был слишком позитивистским, поэтому мне пришлось претерпеть немало мучений, прежде чем у меня получилось то, чего бы мне хотелось. Постепенно, мало–помалу, то тут, то там, я стал получать первые подтверждения. И мой разум открылся для того, чтобы воспринять их. Спустя полгода, которые прошли в ежедневных и тяжких трудах, я смог получить доказательство вечного существования человеческих духов и их способности к общению с нашим миром.»

В присутствии Стэнтона Мозеса тяжёлые столы поднимались в воздух, книги и письма переносились из одной комнаты в другую при полном освещении. Существует множество независимых подтверждений данных событий, полученных из достоверных источников.

Серджент Кокс в своей книге «Так кто же я?»[226] приводит следующий пример из жизни Стэнтона Мозеса: «В четверг 2 июня 1873 года ко мне домой на Рассел–сквер пришёл один джентльмен, выпускник Оксфорда, занимавший высокое общественное положение. Мы оба были приглашены на обед в один дом, куда и собирались отправиться. Прежде он уже демонстрировал незаурядные психические способности. У нас оставалось ещё полчаса, и мы направились в столовую. Было шесть часов вечера, ещё не стемнело. Я стал просматривать корреспонденцию, он читал «Таймс». Мой тяжёлый, старомодный обеденный стол красного дерева (шесть футов в ширину и девять — в длину), стоял на турецком ковре, что существенно затрудняло его передвижение с места на место. Последующее изучение показало, что сдвинуть его хоть на дюйм могут лишь двое сильных мужчин. Стол не был покрыт скатертью и пространство под ним ярко освещалось. Кроме меня и моего друга в комнате никого не было. Неожиданно внутри стола раздался интенсивный стук. В этот момент мой друг сидел за столом, читая газету; одна его рука лежала на столе, другая — на спинке стула. Он сидел вполоборота к столу, и его ноги находились не под столом, а рядом. Между тем, стол уже начал дрожать, словно его лихорадило. Затем он стал раскачиваться так, что его огромные, как колонны, ноги (всего их восемь) были готовы вот–вот сдвинуться с места. Потом стол передвинулся примерно на три дюйма. Я заглянул под него, чтобы убедиться в том, что там никого нет; тем временем движение стола продолжалось, сопровождаемое звуками сильных ударов.

Столь внезапное проявление действия неведомой силы в такое время и в таком месте, в присутствии только нас двоих, без малейшего намерения с нашей стороны, привело нас в замешательство. Мой друг сказал, что никогда прежде с ним ничего подобного не случалось. Тут я предложил ему, раз уж обстоятельства складываются так удачно для нас обоих, провести эксперимент по бесконтактному перемещению предметов, который может иметь огромную ценность. Мы встали по разные стороны стола на расстоянии двух футов, держа руки в восьми дюймах от его поверхности. Через минуту он стал неистово сотрясаться. Затем передвинулся по ковру примерно на семь дюймов. Затем, с той стороны, где стоял мой друг, край стола приподнялся на три дюйма. Потом, в свою очередь, приподнялся и мой край стола. Наконец, когда рука моего друга находилась в четырёх дюймах над поверхностью висящего в воздухе стола, он попросил, чтобы стол трижды прикоснулся к его ладони. Всё так и произошло; затем, подчинившись новому требованию, стол прикоснулся и к моей руке.»