История Средиземноморского побережья

В некоторых частях Тихого океана и Азии до сих пор используют байдарочные весла. Такое весло – простое, естественное, первое приспособление, позволяющее человеку перемещаться по поверхности воды. Гребное весло – довольно существенное усовершенствование. Оно требует, чтобы люди, обеспечивающие движущую силу корабля, были готовы подчиняться приказам командира, становясь всего лишь «мускульными машинами», направляющими корабль к цели, которую они не видят. Ранний египетский иероглиф изображает две руки, сжимающие нечто похожее на байдарочное весло. Иероглифы на много веков предвосхитили другие изображения морских судов.

В более поздний период египетской истории появляются изображения судов и с обычными, и с байдарочными веслами. Еще позже вся команда гребцов уже смотрела в сторону кормы. Люди гребли вслепую, подчиняясь командам офицеров на корме.

Сесил Торр в монографии «Древние суда» пишет: «Эта практика [использование байдарочного весла], вероятно, прекратилась до 2500 года до н. э., несмотря на свидетельства памятников того времени. На памятниках, датированных 1250 годом до н. э., изображены гребцы, использующие обычные гребные весла – все они сидят лицом к корме, но держат весла на манер байдарочных…» Ясно, что оба метода продолжали существовать, но, когда люди вышли в открытое море и появилась необходимость в более крупных кораблях, оказалось, что у байдарочного весла недостаточный выигрыш в силе, чтобы двигать крупное судно по воде.

На египетских изображениях показано двадцать человек, сидящих на веслах на нильских лодках, а на Красном море капитанам требовалось уже тридцать гребцов. Между тем, возможно, изображение является неточным, поскольку художник – и в те времена, и сегодня – вполне может скорректировать детали, в соответствии с размерами своей картины или потребностями эстетического чувства. Тем не менее эти ранние изображения дают хорошее представление о типе плавательных средств, на которых человек впоследствии вышел в открытое море.

Те древние лодки современный моряк назвал бы плавательными средствами с симметричными образованиями оконечностей. Иными словами, у них практически не было разницы между носом и кормой. Разница заключалась в том, что на корме сооружалось возвышение для кормчего и офицеров, ведущих судно. Наличие этой платформы вынуждало судостроителя укреплять корму и делать ее шире. Корма нередко изгибается к продольной оси судна. Она выполнена в форме священного лотоса. В Египте это была водяная лилия. Nymphaea lotus, в отличие от гомеровского Zizyphus Lotus, куст с терпкими ягодами, которые могут быть использованы для производства своеобразного хлеба, а также ферментированных напитков.

Представляется очевидным, что некоторые суда с хрупкой кормой и носом и длинными изящными свесами не предназначены для открытого моря. Хотя предками судов, ходивших в Красном море, являются речные суда, они имели намного более тяжелую конструкцию. Мачта чаще изображается в виде единого ствола, поддерживаемого у основания и прикрепленного к корпусу судна тяжелыми витыми канатами. Мачта сравнительно короткая – около половины длины корпуса судна. Единственный прямой парус закреплен к верхнему и нижнему реям, которые, когда спущены, почти такой же длины, как судно. С этим типом прямого паруса нельзя ничего делать – только следовать с попутным ветром. Это возможно в Красном море, где преобладают ветра в направлении север-юг. В более противоречивых средиземноморских условиях этот огромный, низко посаженный парус был бы бесполезным, особенно для египтян, для которых господствовал ветер, дувший прямо в дельту Нила с Крита и севера.

Ранним египетским судостроителям удалось решить проблему предохранения корпуса длинного судна от прогиба в середине, поскольку киль еще не был достаточно прочным, чтобы выдерживать вес. Они взяли длинный тяжелый канат и обвязали его вокруг носа и кормы, обычно в том месте, где оконечности лодки выступают из воды, то есть где начинаются «свесы». Этот большой канат потом тянули вдоль центра судна и держали в туго натянутом состоянии на высоте человеческого роста от палубы на прочных опорах, которые заканчивались Y-образной вилкой, через которую проходил канат. Это было подобно гигантской веревке для белья, протянутой между стойками. Таким образом, одинаковое напряжение поддерживалось в носу и корме, и снижалась деформация киля.