История Средних веков

Англичане стояли на вершине длинного холма, как будто не собираясь принять участие в празднике. Их было немного, тысяч двадцать – в три или четыре раза меньше, чем французов. Они выставили вперёд пять рядов лучников, а спешенные рыцари почему-то прятались за спины простонародья. Впрочем, лучники всегда начинали сражение – и французы тоже послали вперёд наёмных генуэзских арбалетчиков. Генуэзцы не проявили себя: они стреляли гораздо медленнее англичан и быстро показали им спины – так что разъярённый король приказал рыцарям бить бегущих. На какой-то момент ряды французов смешались – но вот первая линия рыцарей пошла вперёд. Масса всадников раскачивалась на скаку, как волна, пышные султаны вздымались над блестящими шлемами, и шёлковые накидки крыльями развевались на ветру. Полуслепой Иоанн попросил своих друзей поддержать его, и они, перевязав поводья лошадей, сомкнулись вокруг императора. Внезапно раздался гулкий звук залпа из тысяч луков – и стрелы стали падать густо, как снег. Они пронзали латы, шлемы, щиты – и рыцари сотнями валились под копыта коней. Лошади бесились, почувствовав в себе стрелу, и сбрасывали седоков; весь склон холма был устлан трупами – и мало кто доскакал до линии лучников. Император Иоанн со своими товарищами прорвался к стоявшим за лучниками рыцарям и исполнил свою мечту, нанёс несколько ударов мечом и погиб. Граф Фландрский и граф д'Алансон были найдены на следующий день в окружении своих погибших рыцарей: они не дрогнули и лежали, сжимая мечи, лицом к врагу.

Теперь очередь была за второй линией французов, выстроившейся для атаки. Четыре тысячи рыцарей вели герцог Лотарингский и граф де Блуа; им удалось отбросить английских стрелков, которые укрылись за спинами своих рыцарей – но продолжали стрелять поверх их голов. Французы сбили наземь знамя принца Уэльского, командовавшего первой линией англичан, – но рыцари встали вокруг принца стеной и отбросили французов; герцог Лотарингский и граф де Блуа погибли.

У французов оставалась ещё третья линия рыцарей, которой командовал сам король Филипп. Никто здесь не спрашивал, можно ли поправить дело и не дожидался сигнала атаки: как только поле боя немного расчистилось, французы пошли вперёд. Под королём Филиппом была убита лошадь, и он пересел на другую; соратники стали убеждать короля отказаться от личного участия в битве. "Вы потеряете эту битву, но можете выиграть другую, – говорили они. – Вы одни не сможете помочь горю". Сир де Гэно и маршал де Монморанси взяли королевскую лошадь под узды и вывели её из сечи. Филипп остановился поодаль; уже стемнело, с холма доносился шум битвы, повсюду кричали раненые. Цвет французского рыцарства лежал здесь на поле брани – и многие были ещё живы, и он знал многих из них. Король не мог уйти просто так, он стоял и слушал шум боя, и горестные мысли лежали на его душе. Он понимал, что это – не просто битва, в которой рыцари были расстреляны лучниками, как куропатки. Это был конец рыцарской эпохи, и дальше начиналось другое время, когда господином будет не рыцарь, а плебей с луком в руках.

Он стоял и думал, а вокруг вслепую падали стрелы – как будто шёл снег.

КОНЕЦ ЭПОХИ

Число умиравших в городе днём и ночью

было столь велико, что страшно было

слышать о том, не то, что видеть.

Боккаччо. Декамерон.