История свастики с древнейших времен до наших дней

Вполне вероятно, что свастика, хорошо понятная разным этносам полиэтничной Римской империи, в своё время использовалась проповедниками христианства (не всегде вполне правоверными) при распространении своей религии. Как мы отмечали выше, свастика помимо прочего попала к монофизитам-коптам от эллинистических греков Египта, широко применяясь ими в первые века нашей эры для украшения тканей и ковров, дошедших до нас благодаря сухому климату верхнего Египта.

К сожалению, от раннего и «высокого» Средневековья осталось слишком мало предметов утвари, одежды и обуви — а то, что порою находят при раскопках, некогда принадлежало простолюдинам и не декорировано. Тем не менее в литературе приводятся отдельные изображения этого символа, солярное значение которого было тогда уже намертво забыто, причём в основном на одежде культовой, церковной. Например, на одной средневековой вышивке Христос, восстающий из гроба, облачен в украшенный стилизованными свастиками хитон. Священнические облачения в то время могли украшаться свастиками одиночными или в виде меандрических свастичных полос. Меандрические свастики можно видеть на столах (вид церковного плаща) св. Дигилиуса, епископа Майнцского X века (рис. 148) и Бохольта, епископа Любекского XIV века (рис. 149). Свастика, судя по сохранившимся рисункам, была вышита на столе епископа Винчестерского Эдиндона XIV в. Её нередко можно встретить на одеяниях фигур, высеченных на надгробных памятниках гражданских лиц средневековой Англии. Свастикой украшена тиара св. Гауденса VIII века (рис. 150).

Опять-таки, весьма спорно, чтобы женщины, вышивавшие свастики, особенно на лентах окаймления, имели в видутак называемую «благодать Святого Духа» (одна из версий истолкования её применения) — скорее всего, единичные известные случаи употребления свастики рассматривались как вариант обычного креста, либо просто как геометрический орнамент. Роман Багдасаров в своей книге приводит примеры употребления свастики на фелонях и прочих облачениях священников Восточной Церкви — однако приводимые им рисунки весьма невыразительны, а аргументы слабы. Единственным заслуживающим упоминания образцом здесь может служить плащаница из униатской церкви буковинского монастыря Путна, датируемая XIV веком (рис. 151). Мелкие свастики могли включаться в ленты декора православных икон и храмовую роспись. Данные предметы весьма непредставительны, ибо свастика, почти всегда со скруглёнными загибами, никогда не играет заметной роли в композиции иконы, а теряется во второстепенной орнаментации, либо таится где- либо в уголке или складках одежд персонажей икон. Так, на знаменитой иконе Владимирской Божьей матери имеются две свастики, но лишь на её обороте, записанном в начале XV в. (согласно 1-му тому каталога собрания Государственной Третьяковской галереи, М., 1995, с. 37), не говоря уж о множестве менее известных образов и книжных миниатюр.

Не обошла свастика ни средневековую архитектуру, ни прикладное искусство. На старом немецком окладе Евангелия из слоновой кости X в. (хранится в одном из кёльнских музеев, рис. 152), мы видим Христа, восседающего среди двенадцати апостолов. Пред ним квадрат, разделённый свастикой на четыре части, а надпись по краям куба однозначно свидетельствует, что под свастикой здесь понимаются четыре райских реки, упомянутых в книге Бытия при описании Эдемского сада⁴⁶. Это изображение — хорошее свидетельство того, что к этому времени изначальный смысл употребления свастики ранними христианами (заместитель «опасного» либо шокирующего натуралистичностью креста) был забыт и богословская мысль стремилась подобрать новую подходящую интерпретацию. В это время свастика в Европе вырождается, имея всё более и более орнаментальный характер, приобретая или теряя лапы, спирализуясь и пр. Многие «свастики», о которых пишет Роман Багдасаров применительно к этому периоду, по нашему мнению, свастиками не являются и ряд его глубокомысленно благочестивых выводов поэтому попросту повисает в воздухе.

Ещё одним любопытным поздним истолкованием свастики является тимпан над церковной дверью собора в Обер-рёблингене (Германия)

(рис. 153), где изображены агнец со штандартом (Бог-сын), благословляющая десница (Бог-отец) и свастика с закруглёнными углами (Бог-Дух Святой). Судя по всему, наше прочтение этого символа безошибочно — и следовательно, в других христианских местностях свастику приспособили для обозначения мистического концепта «Святого Духа» (иудейские «руах» и «шехина», гностическая «плерома» и пр.), покуда не стала всеобщей его иконография в виде голубя. Одно ясно — свастика с «победой креста» стала ненужной и была на долгие века потеснена, а затем и практически вытеснена из набора христианской символики.