История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

В марте на концерте в честь дня рождения рок-клуба появление Бутусова на сцене вызвало в зале нечто вроде скоропостижного урагана. Не сразу узнанный из-за слабого освещения (настраивался аппарат), Слава одним своим видом вызвал восторг у поклонников, на сетчатке глаз которых он был отпечатан до той поры в героико-романтической позе. У сцены собралась толпа. В воздухе запахло жареным. Однако первые же аккорды воскресшего в новом составе «НП» охладили всеобщий пыл не хуже ушата холодной воды или дубинок стражей порядка. В новой музыке не было привычных и бьющих наверняка подъема и надрыва, дешевой клавишной помпезности. Зато был нерв, внутренний импульс. Не было слащавости и кича. Были профессионализм, уверенность и настоящий звук хорошей музыки. Все это, кроме разве что эффекта неожиданности, отразилось в магнитоальбоме «Наугад», включающем в себя, наряду со свежим материалом, пять старых вещей в иной интерпретации, в том числе совершенно неузнаваемый «Отход на север», доведенный до предела безысходности, балладу «Падал теплый снег».

Слаженность акцентов, приглушенность контрапунктов, меланхоличная монотонность ритмического рисунка, оттеняющая тончайшие нюансы инструментальных партий, жесткая гитарная «волна» — такова музыка альбома «Наугад». Она вряд ли найдет отклик в нежных девичьих сердцах, которым неведом кайф пластинок «Кьюэ» и «Кинг Кримсон». И дело даже не в том, что гитарист Александр Беляев (экс-«Телевизор», к выходу альбома экс-«НП») играет в манере «Кьюэ», а пара вещей альбома («Она ждет любви» и «Черные птицы») звучат так, будто маэстро Фрипп руку приложил. Избежавший цепких лап масс-культа, «НП» стал другим, строгим и в какой-то степени элитарным. «Наугад» уже не сможет служить, как «Разлука», фоном для дружеских попоек. С пивом он не протянет. Эти песни нужно слушать, иначе они будут просто раздражать. Их нужно понять и ощутить их настроение. Философские миниатюры и микро-эссе Кормильцева в исполнении Бутусова требуют такой же работы мысли, таких же затрат душевной энергии, что и картины экспрессионистов или пьесы Беккета.

В перегруженности философией — определенный недостаток альбома. В нем нет целостности, будто авторы стремились так или иначе потрясти сознание слушателей набором экстраординарных мыслей. Что же, им трудно отказать в интеллектуализме. Но альбом при этом слушается как сборник случайных вещей, лишенный общего стержня.

Камерный, абсолютно некоммерческий «Наугад» вряд ли станет событием года. Он слишком мрачен. Жизнеутверждающе звучит лишь рождественский гимн «Родившийся в эту ночь». Оценит новую работу «НП» только «имеющий уши». Но ленноновская Люси, паря среди небес в алмазах, легко узнает свою сюрреалистическую тень в сумасшедшем пацане, вокруг которого метафизическими волнами льется «Музыка на песке».

Алексей Коршун.

«Рок-хроника», 1991, № 1 (4)

Ольга Лебедева. «Быть общей деткой»

Эта музыка непривычна для уха свердловских рок-фанов, воспитанных на около-арт-роковых структурах. На память приходит таинственный, постепенно уходящий в область преданий фанк-оркестр «Солярис», чей заразительный свинг на третьем фестивале рок-клуба резко контрастировал с общим фоном и не укладывался в рамки местных традиций. Но в этом сходство его с музыкой Ольги Лебедевой и заканчивается. «Солярис» — чисто музыкальная, то есть не текстовая группа, к року относящаяся постольку, поскольку такой джаз в городе не принят. Лебедева — явление без всяких скидок рок-н-ролльное, несмотря на сложность идентификации ее стиля.

Уверен, что у многих, кто слышал Ольгу, возникает желание найти аналоги ее песен у Сюзи Кватро, Кейт Буш и «Blondie», выделить источник музыкального вдохновения из творчества Стинга или «Style Council». Можно как угодно назвать ее стиль: нововолновый фанк, поп-буш или свердловский «нью-эйдж». Но никакой ярлык, стереотип поп-музыки не объяснит смысл этих песен и не вместит в себя затерянный мир, который кроется за словосочетанием «быть общей деткой». И то, что специфическое звучание тромбона в большинстве номеров делает их похожими на вещи Стинга, ровным счетом ничего не значит.

«Технические» данные (диапазон голоса, манера пения) Ольги сближают ее с Настей Полевой. Корни у них общие. Женская душа, женское естество — даже не тема: топливо их песен. Сравнение неизбежно.

Странная мистическая сила связывает песни Насти и Ольги (наверное, та, что связывала доктора Джекила и мистера Хайда). У Насти она в обрамлении экзотических цветов в сказочных видениях. У Ольги — предельно земная, уставшая курить сигареты без фильтра. И при этом она одна и та же.