История сына

— Нет, — произнес Майкл. — Вы не вспомните. Вы не сможете вернуться.

Ее ударила новая волна злости. Даже то, что он явно мог читать ее мысли, не злило так, как идея о том, что он воспрепятствует помочь ему, даже если и желая защитить.

— Черта с два, я не вспомню.

— Я заберу ваши воспоминания…

— Нет. — Она уперла руки в бока. — Потому что здесь и сейчас ты поклянешься своей честью, что так не поступишь.

Она знала, что поймала его на слове, поскольку чувствовала, что нет ничего, в чем он отказал бы ей. И у нее была абсолютная уверенность, что пообещай он оставить ее память в покое, он так и сделает.

— Клянись. — Когда он продолжил молчать, она отбросила свои влажные волосы назад. — Это нужно прекратить. Такая ситуация неправильна по целому ряду причин. Но в этот раз твоя матушка, чтобы бросить тебе, выбрала неподходящую сучку. Ты выберешься, а я в этом тебе помогу.

Улыбка, которой он одарил ее, была тоскливой, просто легкое поднятие уголков рта.

— Вы воин.

— Да. Всегда. А порой я целая армия. А сейчас — твое слово.

С сильным желанием на лице он оглядел свою комнату, взгляд был пристальным, словно он пытался увидеть сквозь каменные стены и землю небо, бывшее так далеко.

— Я не знал свежего воздуха… долгое время.

— Позволь мне помочь тебе. Дай слово.

Он перевел на нее взгляд. Это были такие добрые, умные, теплые глаза. Такие, какие вы бы желали видеть у свого любимого человека.

Клер оборвала себя, поскольку роль доброй самаритянки не включала в себя любовную связь с ним. Хотя… что это была бы за ночка! Его большое тело, несомненно, способно на…

«Прекратить!»

— Майкл? Твое слово. Сейчас же.

Он уронил голову.

— Я обещаю.

— Что? Что ты обещаешь? — Адвокат в ней требовал определенности.

— Что я оставлю вас нетронутой.

— Недостаточно. «Нетронутая» может относиться и к физическому аспекту, и к умственному. Скажи мне: «Клер, я не отниму у тебя ни память о себе, ни воспоминания о случившемся».

— Клер… какое милое имя.

— Не отвлекайся. И смотри на меня, когда говоришь.

Через пару мгновений он поднял глаза и стал смотреть на нее, не моргая и не отводя взгляд.

— Клер, я не отниму у вас память ни обо мне, ни о том, что происходит.

— Хорошо. — Она пошла к кровати и улеглась поверх бархатного пухового одеяла. Пока она расправляла полы халата, Майкл опустился в кресло.

— Ты выглядишь усталым, — обратилась она к его спине. — Почему бы тебе ни пойти и ни прилечь? Этой кровати более чем достаточно для нас обоих.

Он сложил руки на коленях.

— Так не подобает.

— Почему?

Пламя всех свечей потускнело.

— Спите. Я приду к вам позднее.

— Майкл? Майкл?

Внезапно на нее нахлынула волна усталости. В ускользающем сознании мелькнула мысль, что это произошло потому, что он так пожелал.

Клер проснулась в полной темноте с ощущением, что он нависает над ней. Она была в постели, как если бы он уложил ее под одеяло.

— Майкл? — Когда он не отозвался, она спросила:

— Для тебя пришло время?..

— Пока что нет.

Он ничего больше не говорил и к тому же не двигался, поэтому она прошептала:

— Что такое?

— Вы именно это имели в виду?

— О том, чтобы вызволить тебя?

— Нет. Когда вы спрашивали меня, хочу ли я… лечь возле вас?

— Да.

Она услышала его глубокий вдох.

— Тогда могу ли я… присоединиться к вам?

— Да.

Клер сдвигала простыни, освобождая место, когда матрас низко осел под тяжелым весом. Но вместо того, чтобы забраться под них, он остался над одеялом.

— Тебе не холодно? Забирайся внутрь.

Колебания совсем не удивили ее. А вот факт, что он приподнял покрывала, — да.

— Я останусь в халате.

Когда он двинулся, кровать качнулась, а звук цепей был как ушат воды на голову, напоминая о том, что они оба пленники. Но, ощутив после этого таинственные специи, она смогла думать только о том, как обнять мужчину. Заставив себя расслабиться, она прикоснулась к его руке. Когда он дернулся и сел, Клер осознала, что решила быть с ним.

— У вас было много любовников? — спросил он.

Так он тоже понимал, чего она хочет. И у нее было ощущение, что он пришел к ней потому, что в свою очередь искал того же. Тем не менее, она не была уверена, как ответить на вопрос так, чтобы не заставить его чувствовать себя не в своей тарелке.

— Много? — напомнил он.

— Несколько. Не много. — Она была более заинтересована в победе за столом переговоров, нежели в сексе.

— Ваш первый раз, на что он был похож? Вы испугались?

— Нет.

— О.

— Я хотела, в конце концов, покончить с этим делом. Мне было двадцать три. Я начала поздно.

— Это поздно? — пробормотал он. — А сколько вам сейчас?

— Тридцать два.

— Сколько. — Сейчас в его голосе звучала мужская требовательность, резкость. И ей нравился контраст между ней и его, по сути, мягким нравом.

— Только три.

— Они… доставляли вам удовольствие?

— Иногда.

— Когда был последний раз? — Слова были произнесены тихо и скороговоркой.

Он ревновал, и хотя это не должно было производить такого эффекта, но она обрадовалась. Она хотела, чтобы он испытывал к ней собственнические чувства, потому что хотела получить его.

— Год назад.

Он вздохнул, будто бы в облегчении, и в тишине, которая последовала, она полюбопытствовала: