История сыска в России. Книга 2

После уничтожения народовольческой типографии эмигранты решили поднять тревогу в иностранной печати и воспользоваться означенным случаем, чтобы выступить перед Европой с ожесточенными нападками на русское правительство. Зная о таковом намерении, я решил не только противодействовать ему, но вместе с сим и деморализовать эмиграцию с помощью той же печати, на которую революционеры возлагали столько надежд. Между прочим, благодаря г. Нансену, о котором я уже имел честь докладывать Вашему превосходительству, результаты оказались самые блестящие: получая отповедь на каждую свою заметку в нескольких органах радикальной парижской печати, эмигранты скоро вынуждены были замолчать, и все дело кончилось лишь тем, что созданный Тихомировым в Париже террористический кружок потерял свой исключительный престиж, а самая эмиграция оказалась опозоренной.

Однако, не считая себя вправе беспокоить Ваше превосходительство г. Гансена, я благодарил его из своих личных средств.

Вместе с тем, для меня явилась очевидная необходимость в таком лице, которое имело бы доступ в разнородные органы местной печати. Необходимость эта выступала тем более, что заграничная агентура по самой своей сущности не может пользоваться теми способами действий, которые без всяких затруднений практикуют в России… Г. Гансен отвечал всем нужным требованиям, и я счел за лучшее поставить его в обязательные отношения к себе для осуществления тех агентурных целей, которые, по местным условиям, являлись достижимыми только с помощью печати.

Таким образом, и не доводя до сведения Вашего превосходительства о щекотливом денежном вопросе, я в течение двух лет платил г. Гансену, сокращая свои личные потребности и даже войдя в долги, ежемесячно от 300 до 400 франков.

Затем ход борьбы с Тихомировым создал необходимость в брошюре, где под видом исповеди нигилиста разоблачались бы кружковые тайны и темные стороны эмигрантской жизни, тщательно скрывавшиеся от посторонних. Г. Гансен, выправивши французский стиль брошюры, отыскал для издания фирму, а самое напечатание брошюры обошлось мне в 200 франков.

Наконец, на отпечатание двух протестов против Тихомирова мною дано было из личных средств 300 франков, а на брошюру Тихомирова “Почему я перестал быть революционером” доставлено было моим сотрудником Л. и вручено Тихомирову тоже 300 франков. Все же остальные расходы происходили в пределах отпускаемых мне агентурных средств.

Взявши на себя смелость доложить обо всем этом, я имел в виду единственно исполнить приказание Вашего превосходительства и никогда не дерзнул бы самостоятельно выступить с исчислением расходов, понесенных мною лично и без предварительного разрешения, по кон-спирациям с Тихомировым и его кружком.

Примите, Ваше превосходительство, уверения в моем глубоком почтении и беспредельной преданности.

Вашего превосходительства покорнейший слуга П.Рачковский”.

Жюль Гансен, родом датчанин, принял французское подданство и играл значительную роль в политических и газетных кругах Парижа: он был советником французского министерства иностранных дел и постоянным сотрудником многих парижских газет, состоял он также корреспондентом петроградских “Новостей” Нотовича. Очень вероятно, что в “Новости” его устроил Рачковский, который тоже когда-то, в начале своей карьеры, посылал корреспонденции Нотовичу из Архангельска.

Жюль Гансен был очень близок с русским послом в Париже бароном Моренгейном, с которым познакомился еще в Копенгагене, где Моренгейн был раньше посланником.

Сообщаем эти сведения, так как они проливают свет на некоторые моменты зарождения франко-русского союза. Гансен и Рачковский играли значительную закулисную роль в заключении этого союза. В начале века Гансен выпустил даже книгу о первых шагах творцов альянса-Дурново вполне согласился с доводами Рачковского и представил товарищу министра внутренних дел доклад, в котором, излагая заслуги Рачковского, просит выдать ему 9200 франков в качестве возмещения понесенных им расходов, но товарищ министра оказался более скупым и менее благосклонным и разрешил выдать лишь 7 тысяч франков. Рачковский немедленно же воспользовался этим и обратился в департамент с новым ходатайством о выдаче соответственных пособий его доблестным помощникам, которые, по его словам, “при различных фазисах борьбы с тихомировскими организациями, особенно внутренние агенты, руководимые сознанием долга, выказали так много энергии, терпения и выдержки”.

В ответ на это ходатайство Дурново прислал Рачковскому телеграмму от 16 декабря 1888 года: “Можете представить списки денежных и почетных наград, обозначив время получения последних”.