История тайных обществ, союзов и орденов

Наряду с экономическим недовольством стало давать себя знать глубокое озлобление крестьян против распустившегося и разбогатевшего духовенства, вызванное исходившими из Чехии учениями таборитов и поддерживаемое бесстрашными военными братствами, которые — будучи плодом стратегического гения демонического Жижки — пустили корни почти во всех войнах второй половины XV в. Именно они делали простой народ восприимчивым к тем религиозным направлениям, которые приобретали социально — политический характер в своем отрицании мирской собственности и в подчеркивании всеобщего равенства перед Богом. И лишь немного времени спустя с поразительной откровенностью выступил в свет теократический социализм.

Это замечательное явление обнаружилось в связи с необъяснимой горячкой паломничества, которая в 1475 г., около годовщины великого отпущения грехов, охватила средневековое человечество и погнала несчетные массы народа в Рим и в Вильснак к святой чудотворной крови. Все ждали со страстным нетерпением появления пророка и реформатора, который стал бы на сторону притесненных и угнетенных.

Его, казалось, нашли в лице Ганса Бема. Настоящий сын народа, ограниченная, но полная мистических идей голова, — он весной 1476 г., побуждаемый видениями Девы Марии, сжег в Никласгаузене, в приветливом Таубергрунде свои музыкальные инструменты и начал, охваченный горячкой, проповедовать.

Его пылкие речи вращались вокруг покаяния и поклонения Святой Марии, требовали оппозиции против выродившейся церкви, рисовали фантастическую грезу о наступающем золотом веке. При этом молодой мечтатель, за которым, может быть, стоял какой‑нибудь странствующий бегард, вальденс или «Божий друг», оставлял далеко за собой программу императора Сигизмунда, которая тогда впервые появилась в печати. «Император, — говорил он, — злодей, папа — негодяй, а отлучение от церкви не имеет никакой силы; имения духовенства и помещиков следует конфисковать и поделить между членами общины, священники же должны быть убиты. Недалек тот день, когда князья и крупные землевладельцы должны будут трудиться ради дневного заработка».

«Братское равенство, освобождение от всех тягот и от всякого давления казалис! простому человеку настоящим Евангелием, а его провозвестник — Божиим человеком, который жалеет народ». Поэтому новыми и заманчивыми мотивами зазвучали песни паломников, стекавшихся из Баварии, Саксонии, Тюрингена,

Швабии, Эльзаса, Рейнского округа и Веттерау и приветствовавших друг друга лозунгом «брат» и «сестра»:

Мы хотим жаловаться Господу Богу,

Кирие елейсои (Господи помилуй),

Чтобы не пришлось нам убивать священников, Кирие елейсон!»

Паломничество длилось в течение четверти года и возбудило невероятную сенсацию; слова его перешли за пределы Германии. Тогда безумному фанатику показалось, что почва для социальной революции подготовлена. Он приказал своим приверженцам явиться к нему 13 июля 1476 г., однако без жен и детей.

Ввиду угрожающей опасности епископ Вюрцбургский приказал арестовать воинственного проповедника и отвезти его в Вюрцбург, где он — согласно варварским законам того времени — за еретичество, колдовство и возмущение был предан смертной казни через сожжение. Напрасно около сорока тысяч пилигримов устремилось вслед за увезенным святым. Несчастные мечтатели были без труда рассеяны всадниками епископа, а вслед затем самым ужасным образом подвергнуты телесным наказаниям и смертной казни.

Неуспевшая принять определенную форму греза о коммунистическом царстве Божием на земле, казалось, была уничтожена с одного удара. Однако она продолжала жить в сердцах бесчисленного множества людей и вскоре снова вынырнула на свет в том широко распространившемся движении, которое избрало своим символом крестьянский лапоть.

КРЕСТЬЯНСКИЙ ЛАПОТЬ (BUNDSCHUH)

В то самое время, когда крестьяне Кемптского монастыря поднялись против своих господ, одна эльзасская революционная партия задумывала общее восстание городского и сельского пролетариата.

Приглядываясь к союзам князей и крупных помещиков, рыцарей, крестьяне поняли, что «следует соединиться в толпы, составить собственный союзный договор и иметь свое собственное знамя, по которому можно было бы узнать, какого звания эти люди и чего они желают добиться своим объединением». Поэтому они и избрали своим знаменем лапоть, обувь бедного крестьянства. (Крестьянская обувь, завязной лапоть, Bundschuh, привязывался к ноге длинными переплетенными ремнями, тогда как высшие классы носили так называемый Brisschu, который стягивался при помощи шнурков — eingebreiselt.)

Во главе заговора находился бургомистр Шлетштадта, Ганс Ульман, прекрасный, но фанатичный человек, не умевший справляться со своими страстями, некоторыми своими чертами он напоминает несчастного аграрного реформатора, Тиберия Гракха. Вскоре союз насчитывал уже членов из Шлетштадта, Дамбаха, Зульца, Андлау, Кестенгольца и других местностей.