История татар Пензенского края. Том 3

В 1928 г. начался настоящий террор в некоторых регионах. Всего лишь за один год было зарегистрировано около 1400 террористических актов против сельских активистов и коммунистов. Вся вина за террористические акты и крестьянские волнения легла на кулаков. Не отрицался и тот факт, что меры против спекулянтов хлебной продукцией затрагивали не только кулаков, но иногда и середняков и даже бедняков. Неумелое руководство местных работников негативным образом отражался на всем партийно-государственном руководстве страны. Затем последовало ослабление политики по отношению к кулакам и зажиточному крестьянству, а 1 апреля 1930 г. было принято постановление бюро крайкома ВКП(б) «О возврате имущества неправильно раскулаченным». Развернутая социалистическая стройка в деревне и коллективизация сопровождалась резким обострением классовой борьбы, заканчивающая нередко разгромом колхозов и сельских советов, арестом и убийством местных работников и сельских активистов, освобождением арестованных контрреволюционных кулаков. Все это послужило основой для перехода к политике ликвидации кулачества как класса, хотя период ликвидации её последствий растянулся до 1954 г.

Так называемый «кулацкий элемент» состоял не только из кулаков, но включал в себе и значительную долю бывших бандитов, духовенство, а также эсеров, бывших белогвардейцев, жандармов, полицейских и др. Кулаками и контрреволюционными силами была развернута чрезвычайно сильная и злостная агитация против вхождения в колхозы. Эта агитация часто сопровождалась под религиозными лозунгами, в форме угроз: «Наши придут, всех колхозников расстреляют», «Колхозы, коммунисты – безбожное дело» и т. д. Они широко распространяли всевозможные провокационные слухи, ложно толковали распоряжения советской власти, распространяли листовки, писали анонимки, часто с угрозами в адрес колхозников и представителей местной администрации, а также использовали управленческие перегибы в целях разжигания недовольства бедняцко-середняцких масс, и агитировали женщин для контрреволюционной деятельности.

Еще в декабре 1925 г. на конференции РКП(б) были рассмотрены вопросы налогообложения в деревне. В резолюции признавалась необходимость проведения улучшения в области налогообложения, а также справедливое распределение налоговой тяжести между плательщиками в зависимости от экономической мощности крестьянского хозяйства. Колхозы оказались в более выгодном положении, поскольку им полагались налоговые льготы в виде 25 % скидки с дохода. На основании этого закона ЦИК и СНК СССР было принято другое постановление (от 21.10.1927 г.), согласно которому полностью или частично освобождались от налога маломощные крестьянские и коллективные хозяйства. Политика расширения льгот коллективным и середняцким хозяйствам была продолжена и в последующее время. Различными льготами поощрялось расширение посевных площадей, развитие технических культур и животноводства. Значительная часть поступлений по сельскохозяйственному налогу передавалась в местные бюджеты. Были также предусмотрены льготы и пенсии для малоимущих крестьян и других социальных категорий населения.

Список учителей и их иждивенцев Алеевской школы 1 ступени (ГАПО, Ф-р. 1336, оп. 1, д. 57)

Так, из протоколов собраний Алеевского сельсовета видно, что Юманкулова Зулейха (60 лет) подала заявление в сентябре 1929 г. о назначении пенсии ее семье в связи гибелью сына Саифуллы в 1918 г. в боях за Красную Армию. Нарбеков Исмаил (70 лет) просил назначить пенсию, поскольку оба сына – один в «царскую войну», а второй пропал без вести в Гражданской войне на стороне Красной Гвардии. Отмечалось, что у него есть еще дети, 11 и 14 лет, которых не может прокормить в связи с утратой трудоспособности. Кроме избы у него ничего нет. Мухамеджанов Хусяин (65 лет) просил о пенсии из-за бедственного семейного положения. Его сын Ибятулла пропал без вести в 1919 г., и который находился добровольно в отряде красных партизан. У Шабаевой (Абдулиной) Загиди (57 лет) сын Садык погиб во время подавления контрреволюции в 1920 г. У нее две дочери, 16 и 14 лет, муж недавно умер, просила также о материальной помощи. В крайне трудном положении находилась Абдулина Загидя (ГАПО, Ф-р. 1336, оп. 1, д. 56).