История тела сквозь века

Поразительная картография «Великолепного часослова» открывается изображением хрупкой человеческой фигуры, а части тела непосредственно отражают части неба.

В книге «История тела. Том 1. От Ренессанса до эпохи Просвещения» под редакцией современного французского историка Алена Корбена читаем: «Перед нами предстает типичное пересечение смыслов, пересечение различных влияний, будь то знаки зодиака и расположение планет или вера в то, что телесные органы и кожа могут быть подвержены некоему магическому воздействию. Последствия же таких вмешательств были вполне материальны, они влияли на представления о болезнях, образе жизни, темпераментах, а также вкусах, которые считались зависимыми от смутных тяготений: так, например, космические силы управляют желаниями, равновесием телесных жидкостей и плоти».

На этой концепции строилась вся медицина Средневековья.

В средневековой Европе термин «медицина» употреблялся по отношению к внутренним болезням, специфику которых изучали студенты-медики по книгам античных и арабских авторов. Эти тексты считались каноническими и буквально заучивались студентами наизусть.

Чтобы стать врачом, средневековому студенту нужно было сначала получить духовное или светское образование, состоявшее из «семи свободных искусств», которые в свое время входили в систему античного образования. К моменту поступления в медицинское учебное заведение необходимо было освоить грамматику, риторику, диалектику, математику, геометрию, астрономию и музыку. В Средние века комплекс астрологических, алхимических и медицинских знаний был одним из важнейших направлений в области медицины. И это великолепно отражено в миниатюре «Февраль» в аллегорической форме.

В нашей книге, посвященной истории тела, мы никак не сможем обойтись без хотя бы краткой истории медицины, начиная с Античности, с Гиппократа, Галена и Аристотеля. Вспомним и об арабском влиянии.

Помимо медицины история тела немыслима и без архитектуры. Восприятие архитектуры как одеяния известно из религиозных сравнений, а одежда имеет прямой контакт с телом. Рауль Глабер сказал о мире после 1000 года, будто тот облачился в белые платья церквей. Очевидна связь между зданием и телом как образами: согласно Витрувию, колонны классического ордера уподоблялись мужским и женским фигурам. Андреа Палладио, объясняя причину, по которой древние использовали в храмах некоторых женских божеств коринфский ордер, говорит о соответствии убранства этого ордера «нежному девическому возрасту». Витрувий видел связь между пропорциями тела и храма. Христианский храм есть «изображение человека, который обожествляет сам себя, обратившись к Богу»: части здания представляют части Его тела. Даже чисто механически, «как и здание, обнаженная фигура представляет собой баланс между идеальной схемой и функциональными потребностями». Телесность архитектуры как архетип уходит корнями в первобытность. Планы неолитических храмов с округлыми апсидами на Мальте намекают на тучные формы Великой Богини (представленные и в скульптуре того периода). Архитектура – оболочка, и в первобытном сознании мыслится как укрытие для тела.

Колонны дорийского, ионического и коринфского стилей

А какие еще аспекты материальной культуры будут затронуты в нашей книге, в которой речь пойдет о такой константе нашего бытия, как человеческое тело? Конечно же, мода и одежда, скрывающая тело.

Близость к телу предметов, которые настолько плотно, повсеместно и всегда нас окружают, что, по сути, являются нашими оболочками, представляется нам самоочевидной. К ним можно отнести костюм (одежду). Но сюда же можно отнести и посуду.

Сосуд мог быть вместилищем тела в ритуальных случаях. Размещение праха в сосуде или вложение сосуда в погребение обозначало физические границы тела, придавало форму бесформенному – сыпучему пеплу. Сосуд выполнялся в виде мифического существа или человека с росписью, имитирующей одежду, а также в виде здания или повозки. Глина (любой материал, найденный в грунте) становилась субстанцией телесности, «мясом», из которого строили здание и делали колеса для колесницы.

Высшим сакральным проявлением связи между сосудом и телом является св. Грааль (если таковой был чашей) или, в литургическом варианте, потир (в православии дискос) для Св. Даров, т. е. крови и плоти Иисуса Христа. В краснофигурной греческой вазописи цвет обнаженного тела являлся цветом обожженной глины, не закрытой черным лаком фона, и, таким образом, тело сосуда становилось телом изображенного на его поверхности персонажа.

Но сосуд служил для того, чтобы из него пили, а посуда – чтобы из нее ели. Говоря о теле, мы не сможем избежать разговора и о еде, о национальной кухне, которая могла повлиять на культуру целого народа. Еда в мировом фольклоре воспринималась как нечто священное, сакральное. Традиции национальной кухни основаны на тех или иных верованиях.

Мы поговорим также о языке жестов, о телесной выразительности, которая нашла свое отражение в живописи и скульптуре.