История Темного Властелина

Горняк впервые посмотрел на остальных сидящих за столом и заиграл скулами:

Угрожаешь?! Мне угрожаешь, ты...

Осторожно, – предупредил плут. – Одно грубое слово и я отправлю тебя туда, откуда ты появился. На этой земле.

Гел, неожиданно резко развернулся и, встав, притянул опешившего горняка поближе. Шепнул с угрозой:

А я, если не уймешься сию минуту, использую те крохи сил, что у меня остались на ураган, в котором тебя и твою халупу сметет в пропасть!

Врал, ясное дело. Не было больше сил ни у одного мага. Но ведь простой горный рабочий этого знать не мог. Потому и подался назад, бормоча что-то невразумительное. Его выпившие дружки взирали на происходящее без особого любопытства. Обычное дело – мужик захотел выпустить немного пару, но в последний момент передумал.

Так ты маг? – спросил Ольмарк, когда задира вернулся за свой столик, опасливо поглядывая на них.

Извините, – попросил Гел. – В прошлом я здесь немало дров наломал. Совсем не сладко им приходилось. Теперь расплачиваюсь.

Тебе повезло, что были мы и, что твой друг был недостаточно пьян. Иначе просто озверел бы от угроз.

Он бы не бросился, – убежденно махнул рукой Гел. – Может я и пал, но они ведь не поднялись. Так и остались злобным забитым сбродом. Потому хоть и злобствуют, но втихую. Бояться по привычке.

Это пока нет вожака. И ненависть не стала сильнее страха.

А плевать.

Ну-ну. Яр ты куда?

До ветру схожу, – объяснил, подхватывая с лавки меч Тольяр. Он заметил, как несколько человек из-за разных столов встали и одновременно пошли на выход. Те самые, что поглядывали на лысого, пока он был в заведении. Их было слишком много чтобы то, что сейчас назревало, выглядело справедливым соотношением сил.

Раскинувшийся возле самой дамбы поселок выглядел абсолютно непримечательным на фоне сотен таких же поселков. Те же беленные (у тех, кто побогаче) или деревянные (у большинства), мазанные во множестве здесь доступной глиной стены с растущими во дворах вербами, яблонями и грушами. Те же крутобокие крыши. Даже старенький весь укрытый выросшей до колен буквицей и бледно-лиловыми цветами вербены погост ничем не отличался. Качественно.

У воды возились со снастью перемазанные илом и тиной рыбаки в подкаченных до колен штанах. Где-то на пастбище мычали, лениво отмахиваясь хвостами от зло гудящих оводов и слепней коровы.

Все как везде. Кроме одного – на улице в дневную пору почти не было людей. Летом такого быть просто не могло. Нигде не стучали молотки, не звенели цепи, не ругались косари. Ставни домов были закрыты наглухо. Рыбаки у воды казались подавленными и отчаянно тихими. Причиной тому были, время от времени прохаживающиеся с хозяйским видом молодцы. Вооруженные. В центре поселка перед домом совета стояли нагруженные разной утварью и добром две повозки, охраняемые пятком разбойников. Откуп.

Алое Взгорье притихло, точно кошка в высокой траве, завидев злую собаку. Авось пронесет.

Слыхал, что к Дубарю гость знатный пожаловал? – жуя травинку, спросил у своего товарища сидящий под раскидистой вербой Хмырь.

Кто таков? – лениво зевнул, нагоняя сон Соловей. – От купцов, небось? Договариваться?

Соловей был в ватаге Дубаря с самого начала и считался старожилом. Знал многое из хитрого промысла лихих людей и был образцом для подражания многих пришедших позже. Его слово значило многое. И прозвище у него было замечательное. Гордое.

Говорят от самого Грейбриса, – спешно выложил Хмырь. – Очень знатный человек. Сам. Один приехал. А конь у него...

Бандит мечтательно закрыл глаза. Он, увидев скакуна посланца, теперь страстно желал заполучить такого замечательного жеребца.

Золотом мер пятнадцать стоит. Как три таких вот Взгорья! И главное грива у него, как тот огонь. Едва ли не пышет. А глаз, какой! Эх, конь! Всем коням конь!

За спиной хрустнула веточка. Должно быть, пошевелившийся с другой стороны вербы Соловей задел локтем.

А посланец сам человек тоже не бедный. Я не видал, как он зашел, но Плуг говорит, что спина прямая, взгляд господский. Платье на нем золотом вышитое. Богатый. Вот ты Соловей можешь себе позволить кафтан золотом вышитый? Э?

Соловей смолчал, должно быть все-таки задремав. Мозолистая крепкая ладонь зажала Хмырю рот, прижимая к дереву и резко, но очень аккуратно провела кинжалом по тощей глотке.

Высокую озаренную солнцем траву пригнули подошвы высоких сапог. Один за одним почти незаметные в игре света и тени шли через село несколько вооруженных человек. Почти беззвучно. Они ловко прятались, завидев или услышав расслабленно гуляющих бандитов. И били в спины. Били. Резали. Тихо, придерживая падающие тела. В воздухе уже давно пролетели стрелы, пригвоздившие стоящую на околице охрану к заборам и сараям. Беспечных разбойников могли бы предупредить сельские собаки, но все они были убиты, когда поселок только-только заняли. Постоянное гавканье раздражало. Теперь его отсутствие стало для мздоимцев смертельным.

Когда заметивший торчащие из-за плетени ноги разбойник успел перед смертью в виде фатально блеснувшего перед лицом кинжала вскрикнуть, разбойники все равно были обречены.