История той же планеты (СИ)

После второй кружке слабая смоковка оказала свое целительное воздействие. Натруженные спины и ноги расслабились. Витек затянулся сигаретой, вольготно раскинулся на мешках с орехами и мечтательно произнес:

- А что, ребята, не сбегать ли нам в самоволку в Кытлым? К местным дояркам.

- Какие доярки? – удивился Андрей – там кроме столетних старух, никого не осталось. Тебе, что мало воблинских лядей? Ко мне недавно соседская девчонка пристала: « Дядя Андрей, купи мне пива, а я тебе приятно сделаю. Я знаешь, как хорошо трахаюсь, всем ребятам нравится».

- Ну и…? – заинтересовался Витек.

- Я, что шизанутый, с малолетками связываться?

- Может в палатку спать пойдем? – подал голос Колька – Норму надо делать, мешок ореха на брата в день по этим крутякам с бодуна не заготовишь. Мужики нехотя полезли в палатку.

После банкротства лесокомбината в Вобле работать стало негде, и население жило на подножном корму. Огороды обеспечивали скудное пропитание, а деньги можно было заработать только на ягодах и кедровом орехе. Вдоль автомагистрали воблинское население и стояло, продавая клюкву, бруснику, мед, орех… Стояли больше бабы, а мужики ползали по болотам и горам, собирая эти ягоды и орехи. За полтора – два месяца осенней страды можно было наторговать на годовую пенсию.

Витек, Колька и Андрей могли бы и не надсаживаться, как – никак уже пенсионеры. Но пенсии уходили на внуков. Колькин балбес второй год жил в Екатеринбурге, сменив полдюжины мест работы, нигде не задерживаясь больше, чем на неделю. То его не устраивала зарплата, то тяжелые условия, то скучно… Таскался по барам, пропивая дедову пенсию и ругая мать, не сумевшую выйти замуж за олигарха. У Андрея внук закончил УРГУ по специальности «Внешний управляющий», но чтобы вступить в эту коллегию требовалось внести взнос и найти рекомендации, что деревенскому пацану никак не светило. Поэтому сидел дни напролет за компьютером, общаясь в Интернете с такими же, как и он, невостребованными гениями Родители посчитали свой долг выполненным, выучив сынка престижной профессии, да и нечем им было помогать, сами еле перебивались. Так что жил на дедову пенсию. У Витька обе внучки учились в платных колледжах, и пенсия целиком уходила на оплату.

- А помнишь, Коль, как мы в институте шутили, что пенсии нужно давать не старикам, а молодым? Выходит, наши мечты во внуках осуществились.

Андрей высунул голову из спальника: - Раньше была «барщина», а теперь «дедовщина». Спите. Завтра нам на «дедовщину».

Витьку, самому младшему, было 62, Кольке 64, Андрею за 70.

Ирыгаловка – вино из ирги.

Смоковка – вино из смоквы (сорт смородины).

ДЯДЯ НАШ ИЖЕ ЕСИ НА НЕБЕСЕХ

- Отче наш иже еси на небесех!. Слава мощи твоей. Спасение нам грешникам даровавши, от Армагеддона защитивши. Нечистого со слугами его посрамивши. Меч на нас поднявших, на них же его обрушивши…

Мать читает молитву, а я еле сдерживаю в себе, рвущуюся наружу Тайну. Во всем мире только я и отец знаем правду про Армагеддон, или, как говорят пацаны – Большой Ба-бах. Эту молитву мы каждое утро декламируем на школьной линейке. Единственный в школе атеист – учитель физики Сан Саныч, тоже шевелит губами, хотя на уроках объясняет нам, что Катастрофу предотвратила сама Ноосфера, некий общий разум Земли. Чем эта Ноосфера отличается от Бога, он, по-моему, и сам не понимает. Ритуал этот за пять лет надоел ребятам, никто всерьез не молится, шушукаются, толкаются, и я как все.

Все переменил приезд дяди Сережи. Младшего брата отца я никогда не видел. Уехал в Америку еще до моего рождения. Родители заговорили о нем, когда из Европы и Америки в Россию потянулись беженцы. У нас в деревне почти половина народу беженцы. Многие до сих пор говорят с акцентом, хотя все русские. Это они так говорят. На самом деле у Юльки, например, мать русская, а отец француз. Он себя назвал русским, потому что наше правительство пускает в Россию только русских. Ну и конечно татар, башкир и других, которые на самом деле тоже наши. Деревенские обзывают приезжих неумехами и белоручками, но помогают обустраиваться на новом месте. А пацаны и девчонки у них нормальные. Мы с ними даже не деремся. Ну, почти.