История Тома Джонса, Найденыша (Книги 1-6)

- Право, сударыня,- пролепетала Софья,- вы нападаете так врасплох, так внезапно... Разумеется, сударыня, я не слепая... и, конечно, если это проступок - видеть все человеческие совершенства, собранные в одном лице... Но возможно ли, чтобы отец и вы, сударыня, смотрели моими глазами?

- Повторяю,- отвечала тетка,- мы тебя вполне одобряем, и твой отец назначил тебе принять жениха не дальше как сегодня вечером.

- Отец... сегодня вечером?! - воскликнула Софья, и краска сбежала с ее лица.

- Да, друг мой, сегодня вечером,- продолжала тетка.- Ты ведь знаешь стремительность моего брата. Я рассказала ему о твоем чувстве, которое в первый раз заметила в тот вечер, когда ты упала в обморок на поляне, во время прогулки. Я видела это чувство и в твоем обмороке, и после того, как ты очнулась, а также в тот вечер за ужином и на другое утро за завтраком (я, милая, все-таки знаю свет). Я рассказала об этом брату, и, представь, он в ту же минуту хотел сделать предложение Олверти. Он сделал его вчера, Олверти согласился (разумеется, с радостью согласился), и сегодня вечером, повторяю, тебе надо получше принарядиться.

- Сегодня вечером! - воскликнула Софья.- Вы меня пугаете, милая тетушка! Я, кажется, лишусь чувств.

- Ничего, душечка,- отвечала тетка,- скоро придешь в себя: он, надо отдать ему справедливость, очаровательный молодой человек.

- Да,- сказала Софья,- я не знаю никого лучше его. Такой храбрый и при этом такой кроткий, такой остроумный и никого не задевает; такой обходительный, такой вежливый, такой любезный и так хорош собой! Какое может иметь значение его низкое происхождение по сравнению с такими качествами!

- Низкое происхождение? Что ты хочешь этим сказать? - удивилась тетка.Мистер Блайфил низкого происхождения!

Софья побледнела как полотно при этом имени и едва слышным голосом повторила его.

- Мистер Блайфил... ну да, мистер Блайфил, а то о ком же мы говорим? - с удивлением сказала тетка.

- Боже мой! -воскликнула Софья, чуть не лишаясь чувств.- Я думала о мистере Джонсе. Кто же, кроме него, заслуживает...

- Теперь ты меня пугаешь,- перебила ее тетка.- Неужели мистер Джонс, а не мистер Блайфил избранник твоего сердца?

- Мистер Блайфил! - повторила Софья.- Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно, иначе я несчастнейшая женщина на свете!

Несколько минут миссис Вестерн стояла онемелая, со сверкающими от бешенства глазами. Наконец, собрав всю силу своего голоса, прогремела, отчеканивая каждое слово:

- Мыслимое ли это дело! Ты способна думать о том, чтобы опозорить твою семью союзом с незаконнорожденным? Разве может кровь Вестернов потерпеть такое осквернение?! Если у тебя не хватает здравого смысла обуздать такие чудовищные наклонности, так, я думала, хоть фамильная гордость побудит тебя не давать воли столь низкой страсти! Еще меньше я допускала, что у тебя достанет смелости признаться в ней мне!

- Сударыня,- отвечала дрожащая Софья,- вы сами вырвали у меня это признание. Не помню, чтобы я когда-нибудь и кому-нибудь говорила с одобрением о мистере Джонсе; не сказала бы и теперь, если бы не вообразила, что вы одобряете мою любовь. Каково бы ни было мое мнение об этом несчастном молодом человеке, я намеревалась унести его с собой в могилу - единственное место, в котором я могу теперь найти покой.

С этими словами она упала в кресло, заливаясь слезами, и в своем безмолвном, невыразимом словами горе представляла зрелище, способное тронуть самое каменное сердце.

Но эта глубокая скорбь не пробудила в тетке никакого сочувствия. Напротив, она еще пуще рассвирепела.

- Да я скорее провожу тебя в могилу,- запальчиво вскричала она,- чем потерплю, чтобы ты опозорила себя и свою семью такой партией! Господи, могла ли я когда-нибудь подумать, что доживу до признания родной племянницы в любви к такому человеку? Вы первая - да, мисс Вестерн, вы первая из нашей семьи, которой взбрела в голову такая унизительная мысль! Род наш всегда отличался благоразумием своей женской половины... - И миссис Вестерн говорила без умолку целых четверть часа, пока, скорее надсадивши голос, чем утолив свое бешенство, не заключила угрозой, что сейчас же пойдет к брату и расскажет ему все.

Тогда Софья бросилась к ее ногам и, схватив за руку, со слезами начала просить ее сохранить в тайне вырвавшееся нечаянно признание; она говорила о крутом нраве отца и клятвенно уверяла, что никакая страсть не заставит ее сделать что-нибудь ему неугодное.

Миссис Вестерн с минуту смотрела на нее молча, потом, собравшись с мыслями, сказала, что скроет тайну от брата только при одном условии: именно, если Софья пообещает принять мистера Блайфила сегодня вечером как жениха и смотреть на него как на будущего мужа.

Бедная Софья была слишком во власти тетки, чтобы решительно отказать ей в чем-нибудь. Ей пришлось пообещать, что она выйдет к мистеру Блайфилу и будет с ним любезна, насколько это в ее силах, но она просила тетку не торопить свадьбу, сказав, что мистер Блайфил ей совсем не по сердцу и она надеется упросить отца не делать ее несчастнейшей из женщин.