История Тома Джонса, найденыша. Том 2 (книги 9-18)

Не имея сил говорить с вами о деле, которое, боюсь, потрясет вас не меньше, чем оно потрясло меня, пользуюсь этим способом известить вас, что отец мой требует от меня немедленно сделать предложение богатой молодой даме, выбранной им мне в… – нет надобности писать ненавистное слово. Ваш здравый смысл скажет вам, сколь беспрекословно обязан я повиноваться приказанию, которое навсегда исторгнет меня из ваших нежных объятий. Матушка сердечно вас любит, и это даст вам мужество открыть ей несчастные последствия любви нашей; схоронить их от света будет нетрудно; я сам об этом позабочусь, как позабочусь и о вас. О, если бы миновали вас мучения, испытанные при этом случае мной! Призовите же на помощь все ваше мужество, – простите и забудьте человека, которого только угроза верной гибели могла заставить написать вам эти строки. Итак, забудьте меня, забудьте во мне любовника; преданного же друга вы всегда найдете в верном вам несчастливце.

Д. Н.».

После того как Джонс прочитал письмо, оба с минуту стояли молча, глядя друг на друга. Наконец Джонс проговорил:

– Не могу вам выразить, сударыня, как возмущен я прочитанным. Однако в одном, мне кажется, вы должны послушаться совета автора письма: спасти честь вашей дочери.

– Ах, мистер Джонс, честь ее потеряна безвозвратно, как и ее невинность! – воскликнула миссис Миллер. – Она получила письмо в переполненной комнате и, вскрыв его, тотчас же упала без чувств; понятно, что при таких обстоятельствах содержание его тотчас же сделалось известно всем присутствующим. Но, как ни ужасно потерять честь, еще ужаснее то, что я потеряю дочь: уже дважды она пыталась наложить на себя руки; правда, ее удалось удержать, но она клялась, что не переживет своего позора. А я не переживу ее смерти… Что же тогда станется с моей маленькой Бетси, беззащитной сироткой? Бедная девочка уже и теперь убивается, глядя на меня и на сестру, хоть и не понимает причины нашего горя. Ах, какая она умненькая и добрая! Этот жестокий, бесчеловечный… погубил нас всех. Бедные мои дети! Так вот какова награда за все мои заботы! Вот каковы плоды моих попечений! Для того ли я радостно исполняла все тяжелые обязанности матери, для того ли лелеяла дочерей и заботилась об их воспитании, для того ли трудилась столько лет, отказывая себе в самом необходимом, лишь бы припасти им кусок хлеба, чтобы теперь потерять их так жестоко?

– От души вас жалею, сударыня, – сказал Джонс со слезами на глазах.

– Ах, мистер Джонс, – продолжала она, – даже и вы, при всей доброте вашего сердца, не можете понять, что я чувствую. Такая ласковая, такая добрая, такая послушная! Бедняжка Нанси, сокровище мое, радость моя, гордость моя! Я слишком ею гордилась: мои глупые честолюбивые надежды, внушенные ее красотой, и были причиной ее гибели. Мне было приятно видеть, что она нравится этому юноше. Я думала, что он любит ее честно, и тешила свое глупое тщеславие мечтами о том, что она будет женой джентльмена. Тысячу раз при мне и нередко даже при вас поддерживал он эти надежды красивыми словами о бескорыстной любви, с которыми всегда обращался к бедной моей девочке и которым она, подобно мне, слепо верила. Могла ли я думать, что то были лишь сети для завлечения простодушной Нанси? Могла ли я думать, что они приведут всех нас к гибели? В эту минуту в комнату вбежала Бетси с криком:

– Мамочка, ради бога, поспеши к сестрице: она опять в обмороке, и кузина с ней не справится.

Миссис Миллер поспешила на помощь, но велела Бетси остаться с мистером Джонсом и попросила его занять девочку несколько минут, патетически воскликнув:

– Господи, дай мне спасти, по крайней мере, одну мою дочь! Исполняя ее просьбу. Джонс всеми силами старался утешить девочку, хотя сам был взволнован несчастьем, которое стряслось над семейством миссис Миллер. Он сказал Бетси, что сестра ее скоро оправится и что она не должна плакать, потому что огорчит мать, да и сестру расстроит еще больше.

– Право, сэр, – отвечала она, – я ни за что на свете не хочу их огорчать. Я что угодно вытерплю, только бы они не видели моих слез… Только сестрица и не может теперь их увидеть… Боюсь, она никогда их больше не увидит. Но я не могу с ней разлучиться; право же, не могу… Да и бедная мамочка, что с ней станется?.. Она говорит, что она тоже умрет и оставит меня одну; но я не останусь, я решила.

– Разве тебе не страшно умереть, милая Бетси? – спросил Джонс.

– Раньше было страшно, потому что надо было разлучаться с мамочкой и с сестрицей, – отвечала малютка. – Но уйти с теми, кого я люблю, не страшно.

Джонсу так понравился этот ответ, что он крепко поцеловал Бетси. Скоро возвратилась и миссис Миллер; она сказала, что Нанси, слава богу, пришла в себя.

– Теперь, Бетси, ты можешь идти к сестрице: ей лучше, и она желает тебя видеть.

Потом она обратилась к Джонсу и снова стала просить извинения, что не может угостить его завтраком.