История Трапезундской империи

Теоретически каждый венецианский байло считался полномочным представителем республики и мог исполнять необходимые дипломатические функции. Как писалось в одном из постановлений Сената, он был «Іа persona et essencia de la nostra Signoria»[2188], a любое неуважение к нему рассматривалось как бесчестие для всей коммуны[2189]. Байло отправлялся к месту назначения и в трудные времена, «дабы купцы… ощущали присутствие нашего правителя» (ita quod mercatores… senciant nostrum rectorem)[2190]. Гуманисты, как Джованни Бембо, определяли байло «orator, baiulus et rector», подчеркивая тем самым и административные, и переговорные полномочия[2191]. Нередко на байло возлагались специальные посольские полномочия, с именованием его послом и байло, когда предстояло заключать новые соглашения, поздравлять императора с восшествием на престол или вести особые (в том числе тайные) переговоры[2192]. Байло не был подданным императора. Однако он должен был оказывать ему всяческое уважение, «ut amat et diligit imperium meum», — читаем в первом же известном хрисовуле 1319 г.[2193] Байло отвечал за правильность уплаты венецианцами коммеркиев императору и должен был наказывать виновных в нарушениях или уклонении от уплаты[2194]. Венецианцы требовали, чтобы байло имел свободный доступ к императору[2195], а дурное обращение с высшим магистратом фактории могло рассматриваться как повод для серьезного конфликта[2196]. Байло поручалось охранять имущество и привилегии венецианцев, вотированные хрисовулами, заявлять протест по поводу повышения коммеркиев или иных злоупотреблений[2197]. Байло приходилось неоднократно вступаться за интересы купцов, в том числе учитывая ущерб, нанесенный им по дороге в Тебриз[2198], или получая прокуры на взыскания у генуэзцев[2199] или иных чужеземцев, заботясь об уплате долгов трапезундскими василевсами купцам Республики св. Марка[2200]. Байло поручалось объявлять о вводимых республикой мерах регламентации торговли[2201], о запретах на торговлю с Персией[2202], на перевозку венецианских товаров иностранными судами[2203] и следить за их исполнением.

Байло поручалась забота о безопасности фактории. Он командовал небольшим гарнизоном воинов — социев и комплектовал его[2204]. При угрозе нападения он должен был собрать всех венецианцев в караван-сарае или, позднее, в замке, а в случае необходимости даже предусматривал меры по эвакуации всей фактории. Он же представлял Сенату предложения по укреплению поселения[2205].

Проводя политику республики и заботясь об охране фактории, байло вступал в постоянные отношения не только с высшими чинами, но и с греческим и иным населением империи. Именно он предоставлял права натурализации местным жителям[2206], давал приданое находящимся под его опекой (возможно, бывшим служанкам) молодым гречанкам[2207].

Венецианский байло был высшим судебным магистратом фактории. Правовой иммунитет венецианской фактории был изначально предоставлен императорскими хрисовулами, и венецианцы были неподсудны трапезундскому василевсу, который в случае исков к ним должен был обращаться к суду байло[2208]. Процесс по гражданским и уголовным делам байло вел, опираясь на советников-нобилей, но при их отсутствии или при рассмотрении исков, касавшихся небольших сумм, мог это делать и единолично[2209]. Он имел право принимать и расследовать петиции[2210], производить секвестр имущества купцов[2211], налагать штрафы, определять правомочность претензий и исков иноземцев (включая генуэзских и персидских купцов) к венецианским гражданам и при необходимости возмещать им нанесенный венецианцами ущерб или задолженность по невыплаченным кредитам[2212]. Он вершил суд над венецианцами и в том случае, если император обвинял кого-либо из них в нарушении уплаты коммеркиев или иных проступках. С другой стороны, байло должен был обращаться к защите императора при исках венецианцев по отношению к иным проживавшим в Трапезунде лицам, в том числе — «латинянам»[2213].