История Трапезундской империи

При байло состояли также необходимые в иноязычной среде переводчики. При этом толмач с восточного, видимо, персидского, языка прибывал с караваном купцов из Тебриза и мог быть весьма полезен венецианцам как осведомитель[2264]. Переводчик с греческого — труциман, как и глашатай, должен был состоять в курии байло[2265], а также мог находиться и в составе специальных посольств[2266]. Оклад труциману, предусмотренный в 1401 г., был невелик: 10 соммов в годи выплачивался из суммы небольшого специального налога с купцов[2267].

Особую роль в деятельности фактории играл нотарий, канцлер баюлата. Он был не только официальным делопроизводителем и хранителем документации курии, но и составлял многочисленные публичные и судебные (по поручению байло или синдиков) и частные (по просьбе жителей) акты. В отличие от генуэзской практики (где в большой фактории было несколько нотариев, причем они являлись светскими лицами), венецианцы в Трапезунде и Тане предпочитали иметь нотария-канцлера (помимо временно приезжавших корабельных нотариев) и избирали его из числа клириков[2268]. Часто нотарий был капелланом байло, священником местного храма. Он должен был быть старше 25 лет[2269]. Таким образом, соединяя функции, рачительные венецианцы заботились и о благочестии, и о сокращении расходов. Нотарий включался в свиту байло, наряду с его слугами, и его кандидатура, видимо, выбиралась из числа коллегии нотариев Венеции самим байло[2270]. В составе посольств, особенно если посол по окончании миссии принимал на себя должность байло, также предусматривалось наличие нотария[2271]. Нами выявлено 7 имен венецианских нотариев, работавших в Трапезунде. От четырех из них дошли небольшие картулярии[2272], от двух сохранились единичные акты[2273], один известен только по имени[2274]. Поиск и идентификация венецианских нотариев черноморских факторий продолжается.

В своей деятельности (от которой, к сожалению, сохранилось мало документов) нотарии опирались на помощь писцов, обслуживавших также торговые операции (регистрация товаров, их опись и т. п.[2275]), записывавших судебные дела[2276].

Байло имел право расходовать небольшие суммы денег на праздники, заботясь о поддержании традиций, веры и обычаев венецианцев[2277].

Дипломатический этикет требовал, чтобы байло осуществлял традиционный обмен дарами. На эти цели обычно выделялись суммы от 100 до 200 дукатов[2278]. Для особых, неординарных даров нужно было решение Большого Совета, и оно принималось (например, в 1334 г. для отмены мессетерии) также по рекомендации как байло, так и советников[2279]. Чаще всего в виде даров отправляли колокола для храмов или башенные часы[2280]. В ответ император преподносил вступающему в должность байло уже считавшийся традиционным дар в виде коня, который Сенат включал в число лошадей конюшни байло, считал собственностью коммуны[2281].

Байло вели регистры своей деятельности[2282] и представляли на утверждение Сената финансовый отчет и бухгалтерские книги (entrata е uscita), в которые включались и суммы платежей за аренду домов и складов[2283]. В посланиях дожу и Сенату они информировали о положении дел и предлагали необходимые меры[2284]. После их прибытия или по получении писем Сенат нередко назначал комиссию из 5 мудрых для исследования дел и подготовки решений. В том случае, если бывший или вновь назначаемый байло присутствовали в Венеции, они приглашались на заседания и принимали участие в выработке решений[2285].

Превышение полномочий со стороны байло было редким и, как правило, осуждалось. Чаще всего это касалось несанкционированных даров или платежей, когда против байло мог быть вчинен иск[2286]. Но и сделанное в Сенате предложение, что байло вообще не имел права брать на себя обязательств со стороны государства без особого позволения, было отвергнуто[2287].