История Трапезундской империи

В 1461 г. Трапезунд был осажден турецкими войсками. Их авангардом командовал двоюродный брат Амируци по материнской линии Махмуд-паша, вступивший через Амируци в переговоры о сдаче города султану. По совету протовестиария император Давид открыл османам ворота, приняв условия капитуляции. Трудно сказать, было ли это со стороны Амируци предательством или же реальным осознанием безвыходности положения (очевидным, видимо, для многих оборонявшихся), когда Трапезунд был полностью отрезан от всех союзников и окружен многократно превосходящими силами османов. Во всяком случае, Амируци вместе с императорской семьей и другими знатнейшими трапезундцами оказался в Адрианополе, откуда и послал Виссариону Никейскому письмо с описанием военных действий у Трапезунда и судьбы города. Амируци просил у кардинала помощи в выкупе сына Василия, которого султан забрал в сераль и принуждал к принятию ислама[3822]. Но очень скоро Амируци завоевал довольно прочное положение при султанском дворе и использовал сваи-связи с Махмудом-пашой, вокруг которого была группа греческих интеллектуалов[3823]. В частности, греческие нарративные источники более позднего времени сообщают, возможно не без преувеличений, что, когда церковные власти воспрепятствовали заключению незаконного брака Амируци (который не был разведен) с вдовой последнего герцога Афин Франко Аччайуоли, Амируци добился в 1463 г. через своего родственника смещения патриарха Иоасафа Кокки и наказания его советника великого экклесиарха Мануила Христонима, у которого были вырваны ноздри[3824]. Амируци оказывал существенное влияние на политику константинопольского патриархата в 1463–1470 гг. Например, он способствовал тому, что владения трех крупнейших монастырей Мацуки были сохранены за ними после османского завоевания[3825]. Видимо, Амируци не стал ренегатом[3826], подобно двум своим сыновьям[3827], но его принадлежность к туркофильской партии не оставляет сомнений.

Султан обращался к Амируци за объяснением философских идей, поручал ему и его сыну составление настенной карты мира по Птолемею с арабским обозначением топонимов и переводы этого античного географа, вел с Амируци беседы о сущности христианства. Эти беседы легли впоследствии в основу обширного философского произведения Амируци «Диалог о вере во Христа с турецким султаном». «Диалог» сохранился в латинском переводе, сделанном в Риме флорентийским гуманистом Дзаноби Аччайуоли в 1518 г.[3828] В существовавшем в серале греческом скриптории, в окружении кружка греческих интеллектуалов при дворе Мехмеда II Амируци играл далеко не последнюю роль[3829].

Перу Амируци принадлежат также шесть поэтических произведений. Четыре стихотворения обращены непосредственно к султану, причем первое из них написано трохеем и относится к числу древнейших рифмованных стихотворений на светскую тему на греческом языке[3830]. Автор побуждает музу восхвалять сопричастного ей василевса, превратившего ранее чужую ему страну в свой удел и равного деяниями великим героям древности — Ахиллу и Александру Македонскому. Такое сопоставление не только отвечало устремлениям султана, но и культивировалось в кругу окружавших его греческих интеллектуалов[3831]. Второе составлено как величание «владыки и скиптродержца всей вселенной», «справедливого царя царей», всеобщего благодетеля, мечом карающего творящих несправедливости, постигшего глубины премудрости и расширившего пределы государства, затмевающего всех владык, как свет солнца затмевает звезды. Эту же солнечную топику для создания образа государя, оживляющего души подданных как небесное светило — природу, Амируци использовал и в стихотворении на возвращение султана из похода (60-е гг. XV в.). Трапезундский философ заставляет саму столицу, Константинополь, произнести благодарственную речь своему повелителю, украсившему древний город, подобной юной и прекрасной деве, румянами и драгоценностями (намек населения)[3832]. Набор похвал и метафор сравнительно традиционен для византийской риторики. И хотя Амируци иногда создает для них новые стихотворные формы, основная инновация заключена в почти литургическом восхвалении неэллинского героя, победившего не врагов эллинов, а само их племя. Впрочем, из привычной топики у Амируци выпадает уподобление государя Богу, неуместное для мусульманского владыки.

В двух четверостишиях к «мухлиотиссе» Амируци стремится передать сложность любовного чувства, таящего в себе и сладостный трепет обожания, и радостное изумление, и муки страдания[3833].

Политические и философские идеи Амируци представляют большой интерес, но, к сожалению, мы чаще узнаем о них по письмам корреспондентов трапезундского философа, чем по немногим дошедшим до нас его трактатам. Поэтому не всегда возможно четко определить, как автор решает те или иные философские или этические проблемы, но зато можно составить достаточно полное представление о круге его интересов и сфере занятий.