История Трейси Бикер

Дженни продолжала раздавать открытки. Одна для Луиз. Еще одна для Луиз. Третья для Луиз! Все три – от мальчишек из нашей школы. Мальчишки все по этой Луиз с ума сходят. Она давай хихикать, порозовела вся, довольная такая.

– Смотрите, у Луиз три валентинки! – закричала Жюстина Хвастунья-Литтлвуд. – У Луиз валентинок больше всех! Значит, она у нас самая популярная!

– Не совсем, – сказала Адель, принимая от Дженни целую стопку открыток. Одна, две, три, четыре, пять валентинок! Последняя – прямо громадная, на ней большое красное шелковое сердце и значок с надписью «С Днем святого Валентина, люблю тебя, крошка!». Адель, посмеиваясь, приколола значок на футболку.

Я сказала:

– Адель получила пять валентинок. Значит, она самая популярная, понятно?

– Адель не считается. Она уже почти взрослая, и вообще у нее куча мальчиков, – заявила Жюстина Зануда-Литтлвуд. – А из нас больше всего валентинок получила Луиз. А у меня самая красивая валентинка, с серебряными блестками и с такими чудесными стихами! А у тебя что, Трейси Бикер? Ноль без палочки!

– Много ты понимаешь, Жюстина Дурачина-Литтлвуд! – ответила я.

У Дженни еще оставалось несколько открыток. Может, одна из них моя? Если папа Жюстины прислал открытку, то и моя мама, может быть, решила мне тоже прислать. Было бы круто. Например, она могла написать: «Моей любимой доченьке Трейси Бикер. Поздравляю с Днем святого Валентина! Скоро увидимся. С огромной любовью, мама».

Дженни раздала еще несколько открыток, а над последней опять захихикала, потому что эта тоже была адресована ей.

– Не расстраивайся так, Трейси Бикер! Смотрите, она сейчас заплачет! Бу-у, малявка! Было бы из-за чего реветь. Ясно же, что тебе никто не пришлет валентинку, – сказала Жюстина Ты-На-Драку-Нарываешься-Литтлвуд.

– А вот и нет! – сказала я не очень от-четливо.

– На сто процентов неправда! – пискнул Питер. – Я случайно знаю, что Трейси очень скоро получит большущую замечательную открытку!

– Самоделки от мелких хлюпиков не считаются, – сказала Жюстина Сердца-У-Нее-Нет-Литтлвуд.

– И не только открытку! Она еще и подарок получит! – объявил Питер. – Прямо сейчас! Вот погодите!

Он сорвался со скамейки и выбежал из комнаты. Жюстина с Луиз покатились со смеху, Майк сказал «Ого!», а Дженни сказала «Как мило!».

– Знаю, что он ей подарит – конфету! – сказала Жюстина Всё-Бы-Ей-Насмехаться-Литтлвуд. – Еще и обслюнявит сначала!

Тут бегом вернулся Питер. Он притащил что-то в облепленном клейкой лентой бумажном пакетике и торжественно сунул мне в руки. Ой, мамочки! Что же там такое? Стеклянный шарик? Десятипенсовая монетка? Камешек, на котором шариковой ручкой нацарапано поздравление?

Представляю, как будет веселиться Жюстина.

– Я лучше к себе подарок отнесу, там открою, – сказала я, просто чтобы пощадить чувства Питера.

– Нет-нет, здесь открой! – сказал Питер. – Вот посмотри, Жюстина, какой сказочный подарок у Трейси!

– А, так ты ей решил подарок сделать, Питер Надуй-В-Кровать! Ах, как трогательно! – издевалась Жюстина Змея-Подколодная-Литтлвуд.

Бледненькое личико Питера стало красней малины:

– Я в кровать не писаюсь! А если бы даже и писался, Дженни говорит, тут стыдиться нечего.

– Правильно, Питер, – подтвердила Дженни, не отрываясь от своих валентинок. – Открывай подарок, Трейси! Нам всем ужасно интересно, что же там такое.

Вижу – никак не отвертеться. Пришлось открывать несчастный пакетик при всех. Ну ладно, думаю, если Жюстина посмеет насмехаться, я схвачу Макси, потрясу его как следует и швырну прямо в нее.

Никак не получалось подцепить клейкую ленту обгрызенными ногтями. Тут скорее нужны были кусачки. Я и укусила – прямо зубами отодрала скотч, развернула несколько слоев бумаги… Да так и застыла, глядя на подарок Питера.

– Ну что там? Покажи! – сказала Жюстина Проныра-Литтлвуд.

Я молча подняла подарок повыше, чтобы все видели. Это был потрясающей красоты золотой медальон в форме сердечка. Из чистого золота и такой большущий – почти с мой кулак. Наверное, сотни фунтов стоил! Все так и ахнули.

– Питер, где ты это взял? Неужели стащил? – спрашивает Луиз.

– Луиз, не говори ерунду, – сказала Дженни, хотя сама тоже удивилась. – Питер, а правда, где ты взял медальон?

– Я его в носке хранил с тех пор, как сюда приехал. Это бабушкин, – ответил Питер гордо, а у самого глаза были полны слез. Он почти всегда плакал, когда говорил о своей бабушке. – Она его по воскресеньям надевала. Там цепочка была, только она порвалась. Но медальон не сломался, его и открыть можно. Трейси, смотри, там такая кнопочка…

Он нажал кнопку, и медальон открылся. Внутри было фото бледненького младенца с волосиками словно пух, громадными, как у Бэмби, глазами, торчащими ушами и тощей шейкой.

– Это я.

Питер мог бы и не объяснять. Он опять бочком подсел ко мне и зашептал на ухо, чтобы другие не услышали:

– Бабушка меня называла «мое сердечко». А теперь я твое сердечко, твой Валентин, правда, Трейси?