История трёх судеб. Становление королевы (СИ)

Опыта ведения боевых действий у Виктора никогда не было. Он спал на уроках стратегии ведения войны, пропускал мимо ушей лекции и не читал заданных книг. А зря, мог бы хоть набраться теоретических знаний. В те времена подобная ерунда казалась совершенно ненужной, ведь совет он уничтожил в одиночку. Что собственно мешает так же расправиться с армией противника? Надо просто приблизиться к городу, где остановился принц или король Больто, погрузить всех в сон и перебить. Когда эта мысль в очередной раз проскочила в голове, Виктор невольно прикоснулся к дару и убедился, что Аариса все еще во внутреннем дворике дворца, сидит на скамейке с книгой.

Это место осталось единственным не затронутом беженцами из павших или стертых с лица страны городов. Туда никого, кроме нее не пускали, и король радовался каждый раз, когда замечал ее там. Почему-то он стал улыбаться, когда сталкивался с ней или просто думал о принцессе и это начинало его злить. Только она останавливала Виктора от решающих действий и король не понимал почему его так волнуют чувства принцессы в случае, если он убьет оставшихся членов ее семьи. Подобное поведение было ему совершенно не свойственно, но ничего с собой поделать он точно так же не мог, как и убрать улыбку с лица при наблюдении даром за мирно сидящей на скамейке девушкой.

После разговора с Рэндаллом, а затем и некой Раной, к которой тот его отправил, Виктору стало известно о временном освобождении Лекинста от сил противника. Письмо с этой новостью давно достигло Кленска и Келион должен был отстоять город любыми средствами. У короля же появились новые проблемы в собственной столице, и решать их оказалось внезапно некому.

Велиант Крист переодически начал пропадать, не выходил на смены, не исполнял обязанности, но король слишком поздно узнал об этом. Первые дни начальника королевской охраны прикрывали подчиненные, оправдывали какими-то глупыми делами, один даже ляпнул, что тот еще не проспался после барделя. Никогда прежде не замечая за Велиантом такого поведения, Виктор на самом деле опасался худшего. Когда же парня едва живым вытащили из петли в собственной спальне, все встало на свои места.

Попав под длительное влияние Миаленики, как воскресшей и не имея возможности больше ее увидеть, Крист поддался слабости и решил покончить с собой. С этим срочно надо было что-то делать, ведь он нужен Виктору в целости и сохранности и способный выполнять повседневные обязанности. Вот только король Апатии опять пожалел, что плохо учился в замке совета и не знал средств против этого влияния или как от него избавиться. Присутствие Венториэля в столице очень помогло бы, ведь кроме этого, на улицах города творилось что-то из ряда вон выходящее.

Остатки погребального костра на главной площади так и не убрали, хотя это очень освободило бы место для беженцев и их временных палаток, разбросанных по всему свободному пространству города. Люди категорически не позволяли трогать их святыню, и с каждым днем таких фанатиков становилось все больше. По утрам Виктор наблюдал при помощи дара целое шествие толпы на площадь, где они вставали на колени и произносили молитвы богине Миаленике. Сказать, что это выглядело странно и в каком-то роде зловеще – ничего не сказать. Гуляя среди них, он прислушивался к мыслям жителей и понимал, что они и правда верят в то, что делают и говорят. В их глазах случившееся с ней не в коем случае не было случайностью или ошибкой. Миаленика Кленская переродилась в богиню и теперь она должна заботиться о своих подданных, если ей молиться.

На первый взгляд казалось настоящим бредом, но если вслушиваться в мысли людей, их молитвы и просьбы к ней, мнение менялось и все становилось вполне логичным. Что делать с этими фанатиками и как убедить их в том, что его сестра не богиня, Виктор не знал, но оставлять все так, как есть тоже не лучший вариант. Помимо этого перед ним стояли повседневные задачи, отягощенные бременем войны, хоть с ними король справлялся на ура и его народ, особенно лишившиеся крова, пока ни в чем не нуждался и был в предельной безопасности.

От принцессы продолжали поступать просьбы попытаться пойти на мировую с ее отцом, направить ему письмо или договориться о личной встрече, но пока Виктор не зашел в этом направлении дальше первой строчки такого письма, в котором говорилось: “Приветствую Вас, дорогой агрессор…”. Каждый раз начиная новое письмо, на новом листе бумаги он всегда писал одно и тоже, после чего мысленно ругал себя за испорченный лист и брал пустой, но писать не начинал, откладывал на потом и переключался на слушание донесений с поля боя.