История третья. Так не бывает

И в уголках губ врача, что склонился и давал команды следить за пальцем и прочие в том же духе, тоже появилась улыбка. Едва заметная, но черти в глазах говорили о многом.

— Ну, что, Елена, никаких настораживающих реакций не наблюдаю, но полежать, как минимум до завтра, придется. Утром возьмем дополнительные анализы и там уже будет видно, что делать с вами дальше. Не беспокоили в последнее время головные боли, снижение аппетита или отсутствие сексуального желания? Или странные реакции, ранее не свойственные, на привычные вещи?

— Нет, хотя. реакции, возможно…

— Да? И какие же? — Мужчина продолжал пытливо меня рассматривать. Именно рассматривать, словно не знал, чего от меня ожидать в следующий момент.

— Ну, я подверглась изнасилованию и меня какое-то время. тошнило от мужчин. — Промямлила, пунцовея.

— О! Ну, реакция не такая уж и ненормальная. Вы в полицию обращались? Нет? А можно узнать почему? — Тут он с подозрением глянул на Тима. Тот в ответ сверлил врача холодным взглядом.

— Так сложилось… — Пожала плечами. — Это не он, не смотрите на него так!

— Понятно. — Вынес для себя какой-то вердикт человек в белом халате и решил, ну надо же, представиться. — Кстати меня зовут Соловьев Борис Константинович и я — ваш лечащий врач. Специализируюсь на нервных расстройствах.

У меня аж глаза от опасения расширились:

— Я сумасшедшая по вашему?

Блондин со слегка специфически-смазливыми чертами лица, эдакий няшка, еще и слишком ухоженный, состроил серьезную физиономию.

— Ни в коем случае. Но, судя по тому, как описывали Ваше состояния очевидцы и фельдшеры скорой помощи, понаблюдать за Вами надо. — Борис Константинович опять покосился в сторону Тима.

У меня закрадывались сомнения по поводу его ориентации. И с каждым взглядом в сторону Тима этих сомнений становилось все больше и больше.

Но тут в палату вошла медсестра с подносом, на нем лежали таблетки и, мама моя, шприцы.

— Так что будете работать со мной. — Весь смех и вся томность из голоса и взгляда исчезли, стоило появиться мед персоналу. Мужчина как-то весь собрался, глаза заледенели, в голосе превалировали превосходство и властность.

Пришедшая девочка с обожанием смотрела на врача. Тот даже не поворачивал головы, когда давал ей указания по поводу моего лечения, одновременно записывая что-то в анамнез.

— Когда будут результаты обследования, сразу их ко мне на стол. И молодого человека устройте на ночь в палате. Если кто-то будет с претензиями, скажете, распоряжение от меня, если захотят, то пусть предъявят мне их лично.

И столько стали и сарказма оказалось в последней фразе, что стало понятно — кто придет возмущаться, очень об этом пожалеет.

— Елена, выздоравливайте, хорошо кушайте и, главное, не нервничайте.

С этими словами он вышел, а у сестрички, которая то краснела, то бледнела в его присутствии, вырвалось громкое:

— Уф…

— Такой строгий? — Поинтересовалась, по-прежнему с опаской рассматривая содержимое медицинского подноса.

— Не то слово!

— А так и не скажешь…

— Да мы тоже так думали. Как пришел, за ним начали бегать все свободные и не только женщины больницы. Ну как же — целый заведующий отделением, красавчик, не занятый. А он как включил режим монстра, так и все. Теперь только радуются, на глаза лишний раз если не попадутся. Выйдите, пожалуйста, — обернулась она к Тиму, — мне нужно сделать уколы.

Я умоляюще смотрела на Тима, он только ухмыльнулся, покачал головой и тихо закрыл за собой дверь.

Но он еще вернется и я с него не слезу, пока не расскажет все: и по поводу Глеба, и по поводу Красавчика и его сестры. Странный доктор отвлек от размышлений, но теперь вопросы зароились с новой силой. Слишком долго эти трое создавали вокруг меня информационный вакуум. Последствия мне не понравились.

Пусть или рассказывают хотя бы большую часть. Или… Или что? Выставить я их все равно не выставлю. Что же, придется, как Карлсону, применять "укрощение и дуракаваляние".

И еще Иринка. Я почти содрогнулась от боли. Что же ты, Иринка, наделала? А, главное, за что?

И тут я услышала, как за дверью заиграл рингтон на телефоне Тима. Соблазнительное латино почему-то на этот раз звучало тревожно…

Глава 22. Завязка развязки или скелеты в шкафах

Следом за музыкой последовало приглушенное бурчание Тима, на этот раз он старался сделать все возможное, чтобы разговора не было слышно. Или, чтобы его не слышала конкретно я.

Сестра уже вышла, обещав, что нянечка вскоре занесет ужин. Надо было бы ее расспросить о больнице, в которую меня положили, да только важность прислушиваться к телефонному разговору перевесила.

В итоге: и о месте своего пребывания ничего не выяснила, и с кем и о чем общался Тим — тоже.

Придерживаясь рукой за стенку, прошлась к санузлу, умыться в том числе.

Отразившиеся в зеркале синяки под глазами и бледное, какое-то осунувшееся лицо не взбодрили. Я выглядела очень невзрачно, чуть синеватые, почти без красок, обычно полные губы, казались узкими, старческими, волосы потускнели, не смотря на то, что я их недавно окрашивала.